А утром дверь содрогнулась от сильных ударов. Панфилов сорвался с кровати, глянул в окно. У крыльца стоял взбешенный Антон Грецкий, а с ним еще два типа устрашающей внешности.
– Кажется, твой муженек пожаловал, – сказал он, спешно натягивая брюки.
Настя испуганно натянула на себя одеяло, накрылась с головой.
– Не бойся, все будет в порядке...
Марк Илларионович только успел надеть рубашку, когда дверь слетела с петель и в дом ворвался красный от бычьей ярости Грецкий.
Панфилов встретил его огнеметным взглядом хищно сощуренных глаз. Усилием воли он загнал страх в глубь себя, сам превратился в грозовую тучу. Грецкий остановился как вкопанный, словно напоролся на невидимую стену. Но как был, так и остался на пике неистовства.
– Где Настя? – взревел он.
– Пошел вон! – негромко сказал Панфилов.
Но слова его прозвучали резко и объемно.
– Ты кого послал, мент?
– Будущего зэка.
– Да ты хоть понимаешь, что я тебя сейчас урою! – брызгая слюной, заорал Антон.
– Я сказал, пошел отсюда!
Грецкий махнул рукой, и на первый план выступила его силовая и моральная поддержка в виде двух мордоворотов. Он ничего не говорил им, но они и без того знали, что делать. Судя по всему, Антон был настроен очень решительно.
Но Панфилову даже не пришлось защищаться. В дом вслед за возмутителями порядка ворвались неутомимые прапорщики.
Грецкий даже понять ничего не успел, как оказался на полу. Левшин не стал его скручивать, на это у него просто не было времени. Он ударил его кулаком в затылок с такой силой, что выбил все три фазы сознания. Следующим на очереди был мордоворот. Прапорщик стремительно обхватил его, оторвал от пола и с такой силой швырнул его через бедро, что дом зашатался, как при землетрясении. Захарский также показал класс. Он взял громилу на болевой прием, завалил его, заломил за спину обе руки, защелкнул на них наручники.
Панфилов сухо поблагодарил своих подчиненных, пожал им руки.
– В долгу не останусь.
Парни молча посмотрели на лежащие тела.
– В участок их всех.
Нарушителей загрузили в «Ниву», отвезли в опорный пункт. Марк Илларионович остался дома. Ему нужно было успокоить до икоты напуганную Настю.
– Он... Он не оставит нас в покое, – дрожащим голосом сказала она.
– Оставит, – спокойно сказал Панфилов. – В обмен на твое молчание.
– Мое молчание?
– Незаконное проникновение в жилище, нападение на сотрудника милиции. Если ты дашь показания, он сядет. Если нет, спустим все на тормозах...
