Денег он не брал, но от продуктов не отказывался. В конце концов, должен же он был как-то кормиться. Не сидеть же на шее у бедной во всех отношениях женщины.
Валентина, дочь Дарьи Тимофеевны, появилась в конце недели. Немолодая, но еще сочная женщина. Сорок пять – баба ягодка опять. Пахло от нее болотными ягодами. А сама она напоминала застоявшееся болото. Взгляд, подернутый ряской. Но взгляд начал проясняться, когда она увидела Зиновия. Загорелись глазки, на щеках пробился румянец.
– А я думала, мама какого-то бомжа-уголовника подобрала. А ты ничего мужчина…
– А ты ничего женщина, – усмехнулся Зиновий.
Валентина не была худышкой, но и женщиной в теле ее не назовешь. Стройная, фигуристая и лицом хороша. Зиновий невольно подумал о том, что неплохо бы завести с ней шашни. Подумал и тут же постарался отогнать от себя эту мысль. И дело даже не в том, что он продолжал любить Наташу. Он интуитивно боялся женщин. Как будто на роду у него написано, что от женщин одни неприятности.
– Говорят, ты тут людей лечишь.
– За лечение не берусь, – покачал головой Зиновий. – А тебя и не надо лечить. Побольше светлых эмоций и поменьше курить, тогда и давление в норму придет.
– От мамы узнал, что я курю? – нахмурилась она.
– Какая же мать такое про дочку скажет. У тебя хорошая мама. Только суетится много.
– Как же в наше время без этого проживешь? Суеты много, и мужики мрут как мухи. Это я о чем? Я вина принесла. Выпьем?
– Почему бы и нет.
Дарья Тимофеевна накрыла стол. Вино, застольные разговоры. Зиновий смотрел на Валентину, она же смотрела на него. А как стемнело, Дарья Тимофеевна сказала, что ей нужно к соседке, и вышла из дома.
– Эх, мама! Ну зачем она так? – глядя ей вслед, вздохнула Валентина.
– Как? – спросил Зиновий.
– А так! Опасно мне с тобой вдвоем оставаться…
– Неужели я такой страшный? – он простодушно усмехнулся.
– Представь себе, да!
– Не надо меня бояться. Я тебя и пальцем не трону. А то, что я сидел в тюрьме…
– При чем здесь тюрьма? – оборвала его Валентина. – Я не о том. И ты знаешь, о чем я… Ты такой! Что за сила в тебе, мужик? Ты же исполин какой-то! А насчет пальца ты не прав. Надо меня трогать. Надо! Кажется, я сошла с ума!..
Свой собственный диагноз Валентина подтвердила в тот же момент. Лихорадочно обвила руками его шею и жадно припала ртом к его губам. Горячая женщина, страстная. А у Зиновия четыре года вообще не было никаких женщин… Но не откликнулся он на зов самой природы. Мягко, но уверенно высвободился из объятий. Валентина обиделась. Села на тахту, повернувшись к нему спиной.
