— Это констатация факта, — парировала Катя, — если жабу величать жабой, оскорблений нет, она такая и есть. Маша весит в два раза больше меня.
— Значит, — еле сдерживая желание заорать, ответила я, — ты не занимаешься констатацией фактов.
В нашем доме члены семьи любят друг друга независимо от веса, наличия лысины, оттопыренных ушей и кривых ног. Ясно?
— Угу, — кивнула Катя, — не хотите правду о себе знать!
— Нет! — рявкнула я и вышла в коридор, чувствуя себя как деревенский кузнец, который от полной дури решил подковать вместо смирной тягловой лошадки главного племенного быка стада.
Дверь хлопнула, в замочной скважине повернулся ключ. Катя, не желавшая видеть в своей комнате незваных гостей, предпочла как следует запереться.
Я поднялась в свою спальню и, невзирая на усталость, схватилась за телефон.
" — Алло, — бодро отозвалась Яковлева. — — Это Даша. Хочу сказать, что Катя устроилась нормально, сейчас сидит в Интернете.
— Ну и хорошо, — равнодушно обронила Роза, — попомни мои слова, она тебе еще покажет небо в алмазах. Та еще штучка! Сплошные капризы! Кстати, я так понимаю, что ты будешь оформлять опекунство над девкой, значит, у нас возникнут тесные рабочие контакты. Соньке полдела принадлежало. Послушай, ты же ничего в нашем бизнесе не понимаешь…
— Никогда не стану встревать в торговлю продуктами, — быстро успокоила я Розу, — свои привилегии как опекуна я не знаю, деньги Сони мне не нужны, нам собственных средств вполне хватает. Уж извини за прямоту, но я взяла в дом Катю не из-за какой-либо материальной выгоды, имею только одну причину для того, чтобы довести ее до восемнадцатилетия, — хочу отплатить Соне добром за добро. Вырастет девочка и уйдет.
Финансовыми вопросами сейчас займется адвокат.
— Это хорошо, — повеселела Роза, — честно говоря, я испугалась. Ты кретинка, в торговле ни бельмеса не смыслишь. Одного не пойму: какое такие добро тебе Сонька сделала? Вы же даже не дружили! Адашева всем улыбалась, но в душу не пускала, даже меня на некотором расстоянии держала, хотя наши отцы лучшими друзьями были!
В моей голове внезапно возникло воспоминание.
Ледяной декабрь сковал Москву, до Нового года остается всего ничего. В институте все кашляют, чихают, кое-кто из преподавателей приползает на работу с температурой, в столице бушует грипп. Конечно, нужно бы, увидав, как столбик термометра убегает вверх от отметки «37», остаться в постели, пить чай с малиной и спать, спать, спать. Но у студентов сессия, и наш ректор, отец Розы, в самом начале декабря собрал коллектив и предупредил:
