Секьюрити объединенными усилиями поставили начальство в вертикальное положение.
Олег Степанович дернулся, ситуация повторилась с точностью до идиотизма. С воплем: «Твою!..» — майор рухнул на прежнее место.
— Может, все же «Скорую» кликнуть? — нервно предложил Павел.
— Вы, Олег Степанович, полежите пока, — засуетился милосердный Сеня, — если жестко, можем матрасик принести.
— Вот бедняга, — покачал головой Паша, — хоть и воет зверем постоянно, да жаль его! Не приведи господь так помереть!
— Дубье! — засмеялась Ирка. — Жив-здоров ваш дядька Черномор, он на коврик липкий наступил, вот ноги и не идут!
Олег Степанович с надеждой воззрился на домработницу — Ты чего болтаешь?
Ирка подошла к майору и сунула ему под нос кастрюлю, внутри которой тихо жались друг к другу мыши.
— Во, гляньте Ща расскажу!
Через пару мгновений Волков, уяснив ситуацию, заорал так, что Ирка, вздрогнув, отшатнулась в сторону.
— Не волнуйтесь, — забегали вспугнутыми тараканами вокруг начальства подчиненные, — сейчас отдерем, отскребем, оторвем вас.
Мы с домработницей и садовником предпочли за благо ретироваться. Отойдя в сторону, я оглянулась.
Перед глазами развернулась замечательная картина.
На траве лежит отчаянно матерящийся мужик. Семен пытается освободить подошвы его ботинок от «пледа».
Но, очевидно, чем тяжелее груз, поставленный на коврик, тем сильнее сцепление Может, подсказать секьюрити простое решение: парни, снимите с майора штиблеты, пусть босиком идет в будку и там, в привычной обстановке, сидя у телика, ждет, пока обувка освободится из плена. Но потом мой взор вновь упал на злобного Волкова. Я развернулась, пошагала к коттеджу.
Нет уж, сей грубиян должен получить по заслугам.
Пусть валяется на лужайке, пока его подчиненных не осенит, как освободить своего любимого начальника.
Утром я прикатила на нужную станцию, припарковала «Пежо» на вокзальной площади и осмотрелась вокруг. Глаза приметили оборванца, сидевшего на ступеньках.
— Хочешь заработать? — спросила я.
Тот кивнул.
— Делать чего?
— Посторожи машину, долго, почти весь день, когда вернусь — отблагодарю.
— Йес, — воскликнул парнишка, — не сомневайтесь, мне все равно делать нечего.
Обрадовавшись, что верный коняжка не будет разбит или поцарапан, я притаилась за кассой и принялась внимательно наблюдать за теми, кто хотел уехать в столицу. Продавщица Зина не обманула. Точно в указанный ею срок на площади остановился одышливо фыркающий автобус. Мне было великолепно видно, как из открытых дверей помятого, облезлого короба высыпалась толпа потных людей. Таня вылезла последней.
