Она отвернулась, но он успел заметить, как помрачнело ее лицо.
– У нее были свои причины.
– Трудно представить, какие причины могли подтолкнуть ее к одиночеству.
– Значит, вы счастливый человек, принц Атрейдис. Вы не имеете понятия о тех бедах, с которыми иногда приходится сталкиваться людям.
– В силу своего привилегированного положения я живу не такой тяжелой жизнью, как некоторые, – признал он, – но совсем не значит, что я закрываю глаза на трудности простых людей.
Персефона пожала плечами и встала. Он увидел ее длинные изящные ноги.
– Ну что ж, вам виднее, – заверила она. – Я сегодня рано встала и устала за день. Спокойной ночи.
Гейвин еще немного посидел у огня. Он смотрел на пылающие угли и вспоминал лаву в пещере. А еще он думал о Персефоне, легендарная тезка которой попала в плен и очутилась в подземном мире. Интересно, какая она – живая Персефона? Так ли она свободна и счастлива, как хочет казаться? Может, ставший ее домом остров, переживший предательство и теперь грозящий новой катастрофой, тоже своего рода плен?
Персефона вошла в один из домиков и появилась, держа в руках сложенное одеяло. Ни слова не говоря, она вскарабкалась на дерево и юркнула в шалаш, в котором, очевидно, и собиралась заночевать.
Он растянулся на земле, но спустя какое-то время достал из своего парусинового мешка одеяло, закутался и лег, подложив руки под голову и глядя на звездное небо. Но Гейвина больше привлекала земля, еще хранившая тепло ушедшего дня. Земля, на которой он родился.
Старший сын, наследник великого графства Хоукфорт, он тем не менее появился на свет на Акоре. Мама-принцесса предпочла дать ему жизнь именно здесь. Он всегда испытывал особую тягу к этим краям и не мог, как ни пытался, полюбить Хоукфорт.
Однако в конце концов ему придется его полюбить, ибо титул обязывал служить Англии. Но сердце Гейвина отдано Акоре, тем более сейчас, когда ей грозила смертельная опасность.
Акора, отделенная от всего мира, независимая и гордая в своем уединении…
Персефона, одинокая и решительно защищающая свое одиночество…
Женщина и страна переплелись в его сознании, и он наконец забылся тревожным сном.
– Вот так, – показал Гейвин. – Держите прямо. Он навел секстант на рейку, посмотрел в окуляр и записал показания прибора, после чего подошел к Персефоне.
Утро началось с мелкого дождичка, который прекратился, пока они завтракали. Потом небо прояснилось. Тучи побежали к востоку, между ними появились все расширяющиеся голубые полосы. С запада дул легкий ветерок, насыщенный соленым запахом бескрайнего океана.
