В первый миг он совершенно растерялся, не зная, что ему делать. Безвольное тело, облаченное в выцветший комбинезон, моментально приобрело необъяснимую мистическую хрупкость, — Стикс вдруг осознал, что его руки дрожат, отказываясь повиноваться, но это продолжалось недолго. Мысленно прикрикнув на себя, Лайбен сумел преодолеть внезапную робость и, обхватив мягкое, податливое, теплое тело, стал вытаскивать пленницу из машины.
Снаружи царил мягкий сумрак — солнце еще не успело подняться достаточно высоко, чтобы осветить дно оврага, но даже при таком освещении Лайбен смог понять, что спасенная едва ли отличается от него по возрасту. Кожа ее лица была гладкой, без единой старческой морщины, вот только руки хранили рубцы от ран и ожогов.
Стикс бережно опустил ее на землю и застыл, напряженно всматриваясь в бледное лицо, остро переживая собственную беспомощность. Весь его жизненный опыт был бесполезен в данном конкретном случае. Лайбен знал, как убить, разрушить, но совершенно не представлял, каким образом можно привести в чувство потерявшего сознание человека.
Собственные царапины его не тревожили, Стикс привык относиться к ним со стоическим терпением, зная, что легкие ранения неопасны и причиняют лишь временный дискомфорт, а от тяжелых увечий его пока что берегла милостивая судьба…
Все эти мысли и чувства выразились одним движением. Он в смятении опустился на колени и, протянув руку, коснулся дрожащими пальцами ее щеки.
В следующий миг произошло нечто невероятное: Лайбен вдруг ощутил на своем запястье железную хватку ее сжавшихся пальцев, и одновременно с этим стремительным движением девушка открыла глаза.
Несколько секунд они смотрели друг на друга в полном оцепенении, затем ее потрескавшиеся губы слабо шевельнулись.
— Зачем ты это сделал? — едва слышно спросила она.
— Что? — не понял ее вопроса Стикс. Он совершенно перестал владеть собой, его мысли смешались, чувства стали иными, неподдающимися описанию. Он по-прежнему ощущал ее цепкие сильные пальцы на своем запястье, но даже не пытался высвободиться. Это было так странно и необычно, что все прожитое ранее казалось сейчас мелким, незначительным по сравнению с теплом ее руки и взглядом внимательных серых глаз, который вдруг указал ему на валяющиеся поодаль фигуры андроидов.
— Ты спрашиваешь, почему я убил их? — справившись со смятением, произнес Стикс.
— Да, — подтвердила она. Он на секунду задумался.
— Тебе было хорошо и удобно? — К Лайбену постепенно возвращалось утраченное самообладание. Одного упоминания о дронгах оказалось достаточно, чтобы его чувства пришли в норму.
