Другие сироты искали дружбы с ней из-за ее простой внешности, но она бы нравилась им больше, если бы делилась с ними своими секретами. Однако Эсфирь предпочитала общество животных на приютской ферме: те не задавали ей вопросов.
К тому времени, как она оставила, наконец, приют, мысль о том, что она может прожить в этих холодных приграничных краях до самой смерти, ее ужасала. Несколько месяцев она работала официанткой, затем, под конец войны, провела год в Красном Кресте. Она часто наблюдала за хирургами – ее зачаровывала способность человеческого тела терпеть пули и скальпели. Сексуального опыта у нее было немного, и она не слишком-то желала его, несмотря на яркие эротические сны. Полное тело и монотонный голос скрывали ее острый ум. Однажды утром она не пришла в госпиталь. Она взяла билет на корабль, идущий на юго-запад, в тропики. Со своей семьей она встречалась всего однажды, после того как ушла из приюта.
«Тетрадь», А. Макгау
Хелен пришлось отправиться на пару месяцев на Север – она чувствовала, что обязана повидаться с семьей. Так что я, оставшись неприкаянным, решил податься на Юг. Мысль эту подбросил мне один приятель. Он объехал те края за пару лет до того, расследуя одно из своих дел (он был полицейским), и считал, что мне такой опыт тоже будет интересен.
Вот так и вышло, что неделю спустя я был на тропическом юге. Я снял номер в гостинице деревеньки Цтекаль, зажатой между морем и джунглями в сотне миль к югу от крупного провинциального города. Каждая миля оказалась для меня путешествием на год в прошлое. Сама деревня чахла. Не так давно она была городком, до того – городом. Но это усыхание, казалось, ничуть не волнует оставшихся жителей. Они, вероятно, унаследовали дух древних народов, населявших эту землю и не удосужившихся построить ничего долговечного. Говорят, их величайшие творения должны были стоять всего лишь до тех пор, пока жив их зодчий. Когда время выходило, зодчего хоронили вместе с его зданиями, и на их месте вырастали новые постройки.
Чтобы отыскать изначальные улицы и руины Цтекаля, утонувшие в зелени, понадобилось бы все мастерство опытного криптографа. Там, где еще жили люди, за место рядом с ними боролись полчища крыс и домашних свиней. Всего лишь несколько сотен человек по-прежнему хранили верность Цтекалю – и они день за днем наблюдали, как джунгли, этот могущественный городовой природы, вновь вступают в свои права.
Отель «Пласакар», где я снял комнату, помнил другие, славные денечки. То был обветшалый дворец, пропахший тленом, с широким патио под тростниковой крышей, тоскующим по ремонту. Хозяева жили где-то далеко, в столице штата, но держали отель открытым. По-видимому, чувствовали, что таинственный упадок Цтекаля может обернуться таким же мистическим возрождением и былой расцвет к нему вернется.
