Дж. П. улыбнулся, вспоминая об этом.
– У меня в архивах есть копия интервью, – сказал он, – может, вам захочется почитать.
Временами его кожа напоминала кожу змеи перед линькой. Трудно сказать, был у нее свой собственный цвет, или под ней крылся еще один слой серебра.
– Разумеется, – сказал он, – в деле Лундта до виселицы не дошло. Хотя могло бы. Лундта Дж. П. помнил лысым, некрасивым (он знал его в лицо), средних лет клерком Департамента дорог в Городской Ратуше, заядлым читателем детективов, который старался по возможности избегать людей. Джек Миллер, начальник Лундта, напротив, вовсе не был стеснительным. Он надеялся сделать карьеру на общественной службе, имел успех у женщин, был заядлым игроком и охотником. Ему было мало дела до своих подчиненных, по крайней мере – до мужчин, и меньше всего до Лундта, самого нелюдимого из них.
В ночь, когда Лундт украл пистолет, черную «беретту», из оружейной коллекции Миллера, Департамент дорог справлял у последнего в доме Рождество. Пока остальные гости вели светские беседы Лундт пошел побродить. В подвале, в темном углу, он наткнулся на застекленный шкафчик, где Миллер хранил свое оружие. «Беретта» смертоносно сверкнула ему в полумраке.
При виде пистолета в Лундте все перевернулось. Лежа на полке, начищенный, чуждый любым сомнениям, он сказал ему все. Лундт завернул «беретту» и несколько патронов в клетчатый носовой платок и сунул в карман. Он стал вором. И готов был стать кем-то похуже.
– Лундт, – сказал Дж. П., – всего лишь присоединился к человечеству. В детстве отец часто говорил мне: оглядись вокруг, сынок, посмотри на мир, на тысячи тысячелетий чумы и войн, голода, убийств, публичных и домашних зверств, несправедливости, предательства, геноцида. Только прожженные циники могут отрицать, что за всем этим стоит какой-то грандиозный план.
Дж. П. улыбнулся, как крокодил, чуть раздвинувший челюсти. И моргнул – раз или два.
УКРАВ «БЕРЕТТУ», Лундт две недели был счастлив как никогда. Между его конторской работой и одержимостью детективами, казалось, не может быть ничего общего: параллельные дороги, ведущие в разные города. Но вот теперь каким-то чудом дороги пересеклись. Лундт знал, что именно к этому мгновению готовился всю свою жизнь. Обеденными перерывами в конторе, когда никто не мог ему помешать, он готовил ловушку. Первым делом напечатал несколько писем самому себе, подражая грубому стилю и плохой орфографии Миллера, потом без труда подделал его размашистую подпись. В письмах Миллер угрожал ему, требуя вернуть карточный долг.
