В амфитеатре еще звучало эхо последней фразы, когда где-то произошло замыкание и основной электрогенератор МЦБ вышел из строя. Запасная система, питающая электроэнергией операционные, отделение «Скорой помощи» и другие важные узлы, немедленно включилась автоматически. Но – зрительный зал – помещение без окон – погрузился в непроглядную темноту.
Первая часть программы Дня смены состава завершилась.
Если Сара и играла ведущую роль в отделении акушерства и гинекологии, то обязана этим была своему шефу, доктору Рэндалу Снайдеру. От мягкой манеры разговора до серой машины «вольво» – все в этом человеке навевало спокойствие и отеческую заботу. Теперь, в свои пятьдесят с лишним, он по-прежнему относился к своей работе с любовью и состраданием. Когда было объявлено о новых методах лечения в его области, он первым вызвался научиться их применению. Если у незастрахованной пациентки клиники возникала проблема с родами, то он принимал ее как частного пациента, не заикаясь об оплате.
Сегодня Рэндал Снайдер выкроил время в своем донельзя перегруженном графике, чтобы отвезти Сару в район Ямайка-Плейс. Он собирался помочь ей принять роды незастрахованной двадцатитрехлетней незамужней женщины, патологически боявшейся докторов и больниц.
– Как вам это удается? – спросила Сара в машине.
– Удается что? – Снайдер убавил громкость, и кантата Баха в динамиках зазвучала тише.
– Не обращать внимания на всякие надоедливые ситуации, мало связанные с самой медициной, но, увы, сопутствующие ей.
Снайдер чуть улыбнулся.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вы знаете – критические разборы со стороны коллег и адвокаты, страховые компании и правительство, которые говорят, сколько можно и сколько нельзя брать за свою работу. Горы бумаг и постоянная опасность того, что вы обидите мстительного или неуравновешенного пациента, который напишет жалобу или подаст на вас в суд.
– Ах, вы об этом, – отозвался Снайдер. – Сара, это все чепуха по сравнению с теми стрессами, которые вы испытываете, когда все не клеится, когда перед вами человек с непонятной или неизлечимой болезнью и он умирает, несмотря на все ваши усилия.
– Но это чистая медицина. А я имею в виду...
– Я понимаю, о чем вы. Поверьте, я не бездушная машина, за которую меня принимают многие. Я справляюсь с тем, о чем вы говорите, потому что, в сущности, люблю свое дело и почитаю за счастье, что судьба вывела, меня на этот путь. Почему вы обо всем этом спрашиваете? У вас какие-нибудь неприятности?
