а не убийцы Береймы, сколь бы справедливым ни было желание разоблачить их злодеяния.
– Линан никогда не будет в безопасности в Гренде-Лир, пока не коронуется, – добавила Коригана. – А что до того, какие к тому основания… В его жилах течет королевская кровь, на его стороне расположение четтов – а также, судя по тому, что рассказал мне Гудон, расположение правителя и народа Чандры. У Линана один из Ключей Силы, Ключ Единения, Ключ, который представляет все провинции королевства за пределами самой Кендры.
– Мы забегаем вперед, – сказал Камаль. Эйджеру подумалось, что выглядит великан каким-то внезапно посеревшим, а в голосе его зазвучала неуверенность. – Нам надо решить, что делать СЕЙЧАС, а не в грядущие годы.
– В таком случае разве здесь не следует присутствовать и Линану? – спросила Коригана.
– Мы с Эйджером всегда давали ему советы. Когда все мы решим, каким будет для нас наилучший курс действий, то ознакомим его с ним.
– Вот так, значит, и вершатся дела в Гренде-Лир? – расширила глаза Коригана.
– Линан еще молод, – терпеливо объяснил Камаль. – Никто не ожидал, что он унаследует трон, и поэтому его никогда не обучали править или вести за собой людей. Он должен обучиться этому под нашим руководством.
– Вообще-то обучаться лучше по ходу дела, – высказал мнение Гудон.
– В надлежащее время и надлежащим образом, – кратко отозвался Камаль.
Когда они снова вернулись к обсуждению того, следует ли клану откочевать на запад и провести зиму в Верхнем Суаке или оставаться на месте, Эйджер поймал себя на том, что больше не прислушивается к словам собеседников. Он встал, извинился и вышел в ночь.
Слова Кориганы и Гудона потрясли его, так как мысль о том, чтобы Линан сам сделался королем, ни разу не приходила ему в голову – но чем больше он об этом думал, тем логичней ему казались выводы четтов. Эйджер не согласился с ними – против этого восставали его воспитание и подготовка преданного Гренда-Лиру солдата, но он видел смысл в приведенных доводах.
Он повернул обратно к остальным. Костер тускло мерцал в темноте, гигантский силуэт Камаля отбрасывал на лагерь сверхъестественную тень.
Линан заставил себя повернуть назад.
«Да что я делаю? Я принц королевства, а не зверь в ночи».
Он сухо посмеялся над собственной гордостью. Ничего себе принц королевства: изгнанник в Океанах Травы, с будущим, в котором мог углядеть надежду только величайший оптимист, а теперь еще и донимаемый желаниями, которые были отнюдь не человеческими. Ариву это, конечно, не удивило бы, она всегда считала его недочеловеком. Ему живо помнился их последний разговор на южной галерее дворца всего за несколько часов до убийства Береймы; он тогда увидел по ее глазам, что именно она на самом деле думала о нем.
