Луиза вздохнула.
– Нет, я не собираюсь подниматься наверх, – сказала она. – Я… я просто не смогла бы. Я не знаю, как вы все это можете…
– Ну-ну, – Раймон успокаивающе погладил ее по руке. – Луиза, милая, будьте умницей, не волнуйтесь. Вам вовсе незачем ходить туда. Все будет в порядке.
Луиза покачала головой:
– Нет, я чувствую, что надвигается катастрофа… и я ничего не могу сделать… боже мой!
Она сказала это с таким отчаянием, что у Раймона сердце сжалось.
– Луиза, вы не должны так говорить, – сказал он, обнимая ее худенькие плечи. – Просто вы устали, нервы не выдерживают, вот и все. Никакой катастрофы не будет, профессор теперь не один.
Но он не очень верил тому, что говорил. И Луиза почувствовала это. Она взглянула ему прямо в глаза и безнадежно покачала головой. Раймону стало так жаль ее, что он не выдержал и сказал то, чего решил было не говорить:
– А если вам уехать отсюда? Ну, просто сослаться на болезнь, на советы врачей и уехать? Хотя бы на другую квартиру? Ведь это и в самом деле было бы лучше…
– Что вы! – сказала Луиза, широко раскрыв глаза. – Разве я имею право?
Теперь Раймон рассердился.
– А почему, собственно, вы не имеете права? – запальчиво сказал он. – Чем вы обязаны профессору Лорану? В конце концов, он преступно пренебрегает вами, он довел вас до такого состояния…
Луиза опять посмотрела ему в глаза; на этот раз ее взгляд был ясным и твердым.
– Не надо так, – спокойно, без упрека сказала она. – Анри не виноват. Он предупредил меня, что его жизнь принадлежит науке. И вы видите, что это так и есть. Я могу страдать от этого, но не могу обвинять Анри…
Раймон порывисто поцеловал ее руку: он был тронут.
– Почему это самым хорошим людям почти наверняка достается самая трудная судьба? – сказал он, помолчав. – Вы мне кажетесь святой, Луиза. Из таких женщин, как вы, наверное, и получались христианские мученицы… или революционерки…
– Вот как? – с легким оттенком иронии ответила Луиза. – Пока что из меня получилась всего только женщина с неудавшейся личной жизнью. И вообще, Раймон, я ничтожество. Я даже не решаюсь спросить вас: что же делается там у вас, наверху? Мне страшно слушать об этом. А ведь вы проводите там целые дни… Хорошая была бы революционерка, нечего сказать…
– Ваше мужество не в этом, Луиза, – сказал Раймон. – И я знаю: если надо будет, вы и этот страх преодолеете. Но вам это не понадобится.
Роже стукнул в дверь и сейчас же вошел, подозрительно глядя на Раймона поверх подноса, который держал на приподнятой кверху растопыренной ладони.
