После полуночи перед ними оказалось огромное поле сахарной свеклы. Чтобы не потерять направление, пошли напрямик через него. Поле казалось бесконечным, Борис чувствовал, что последние силы оставляют его, но наконец впереди показалась какая-то стена с решеткой.
– Экономия, – негромко сказал Саенко.
Борис знал, что так на юге называют имения.
Какое-то время они шли воль стены, наконец им попался пролом, они прошли в него и оказались в старом парке.
Липы и дубы чуть слышно шумели в темноте. Парк не успел еще окончательно зарасти, еще видны были дорожки. Вот и господский дом темной массой возвышается из-за деревьев, конечно, он разграблен, как и все помещичьи усадьбы, но еще в сравнительно неплохом состоянии – остались двери, окна, кое-где даже со стеклами. В лунном свете дом выглядел необыкновенно таинственно, и, довершая эту таинственность, в одном из окон первого этажа мелькнуло пятно света – свеча или прикрученная керосиновая лампа.
– Есть тут кто-то, – почему-то шепотом, видимо, проникнувшись окружающей таинственностью, сообщил Саенко.
– Да уж вижу, – тоже шепотом ответил Борис.
Они подошли к крыльцу. Парадная дверь изрядно пострадала от крестьянского топора, но была подремонтирована, поверх проломов забита простыми нестругаными досками.
Саенко, преодолев несвойственную ему робость, решительно постучал.
Некоторое время было тихо, но потом за дверью послышались шаркающие шаги.
– Что надо? – произнес стариковский скрипучий голос.
– Переночевать бы, папаша, – просительным тоном сказал Саенко.
– Проходите, проходите мимо, – раздалось из-за двери, – негде здесь ночевать!
– Господин офицер не может больше идти, сильно в бою контужен. – Саенко придал своему голосу самую жалобную интонацию, на какую был способен.
– Господин офицер?! – переспросил старик за дверью. – Кто таков? Почему сам молчит?
– Поручик Ордынцев, Борис Андреевич, – подал голос Борис.
– Ордынцев? – По ту сторону двери заскрежетали засовы, дверь приотворилась. На пороге стоял высокий, слегка сгорбленный старик в бараньем полушубке, накинутом поверх темно-красного стеганого халата. В одной руке у него был переносной керосиновый фонарь, а в другой – что-то вроде громадного пистолета. Присмотревшись, Борис понял, что это – винтовка, у которой обрезаны ствол и ложе – обрез, знаменитое оружие махновцев, которое стреляет неточно, но вблизи наносит страшные раны.
– Ордынцев? – снова спросил старик, подняв фонарь и вглядываясь в лицо Бориса, – Из каких же Ордынцевых будете?
