– Насколько я могу судить, – нарушил молчание Аркадий Петрович, – это тот самый пистолет, который я выдал вам две недели назад, верно, Борис Андреевич?
– Так точно, – подтвердил Борис упавшим голосом, – я проиграл его есаулу два дня назад.
– Так, с этим ясно, – Горецкий холодно взглянул на Бориса и повернулся к пухлому полковнику. – Господин Кузнецов, расскажите, как это случилось.
– Сегодня рано утром, – начал полковник, – в контрразведке получили сигнал от одного весьма надежного информатора, – при словах «надежный информатор» Горецкий поморщился, но знаком попросил Кузнецова продолжать, – получили сигнал о том, что в этом доме находится чрезвычайно опасный красный диверсант, знаменитый эсер Блюмкин…
Услышав это имя, Горецкий удивленно и вместе с тем насмешливо поднял брови.
– Получив такой сигнал, подполковник Градов собрал все наличествующие силы контрразведки. С соблюдением всех возможных мер предосторожности, чрезвычайно скрытно это здание было окружено. Когда солдаты уже собирались проникнуть в дом с целью задержания Блюмкина, во втором этаже раздался выстрел. Не ожидая дальнейшего развития событий, все ворвались сюда и застали вот такую картину. – Кузнецов в крайнем огорчении указал рукой на мертвого есаула.
– Представляю себе, как вы «скрытно» окружили здание, – желчно проговорил Горецкий. – «С соблюдением всех возможных мер предосторожности!» Есаул, понятное дело, решил, что вы идете за ним…
– Ваша ирония, господин полковник, неуместна, – обиженно пробурчал Кузнецов. Штабс-капитан Полуэктов делал свое дело. Он получил приказ, а спрашивать разрешения у начальства у него не было времени – Блюмкин бы ушел. А ежели есаул застрелился при виде чинов контрразведки, стало быть, совесть у него была нечиста!
– Значит, значит, – процедил Горецкий. – Но это не значит, что вашими топорными методами нужно было провоцировать его на самоубийство. Он был мне нужен живой! Кстати, нашли они своего Блюмкина?
– Блюмкина? – Кузнецов смутился. – Видите ли, в первом этаже этого дома действительно проживает Исаак Блюмкин, портной, пятидесяти шести лет, со своей женой и четырнадцатью детьми… мы его задержали для выяснения… На всякий, так сказать, случай…
– Только это вы и умеете, – раздраженно произнес Горецкий, – портных задерживать… на всякий случай. Отпустите его… к четырнадцати детям.
– Это уж мы как-нибудь сами разберемся, – обиженно ответил Кузнецов, – кого отпускать, а кого нет. У нас тут, господин полковник, своя работа ведется.
