В годы, минувшие после переворота, пока набирала силу новая власть, опасные словечки и выраженьица типа "господ" придерживались в запасе и высказывались все реже; теперь прорвало.
Шишов не согласился с предложением.
– Считаю до двух, - сказал он. - А потом - на кого Бог пошлет. Тьфу, стерва!… Не Бог пошлет, а пролетарский гнев падет.
Прицелился в черную, копошащуюся гущу и стал художественно водить винтовку из стороны в сторону.
– Вы, вроде, из крестьян, - пробормотал Лебединов, немного знавший Шишова и Емельянова по обрывкам их бестолковых бесед.
Двоеборов пошел к выходу, перешагивая через тела. Многие с готовностью уворачивались, ворочались, освобождая ему дорогу.
– Чего провоцируете? - заорал кто-то от печки. - Выметайтесь по хорошему, пока остальные не пострадали! Хотите отмучиться - извольте, пути не заказаны…
Лебединов двинулся следом за Двоеборовым.
– Хворого, хворого захвати! - напомнил Емельянов. - Сейчас мы его вылечим.
– Может, оно и к добру, - прошептал отец Михаил, присел, подхватил Фалуева под мышки. - Вставайте, Константин Архипович, на все воля Божья.
…Они уже стояли на пороге, поддерживая Фалуева всем малым миром насилья, обреченным на разрушение, а стрелки шутовски расступались, освобождая проход, когда автомобиль, наконец, вскарабкался на горушку и остановился в сорока шагах от храма. Вслед за первой подъехала и вторая машина, более вместительная и свободная, не считая шофера. Из головного авто выбрался сутулый человек в черной коже, при галифе. Его крупный нос и вздернутый подбородок тяготели друг к другу, дабы слиться в единую дугу. За первым гостем последовал и второй, мало чем отличавшийся от Шишова и Емельянова.
Тот, что был в кожаном и имел откровенно комиссарскую наружность, быстро пошел к церкви, маша на ходу какой-то бумагой.
– Вывести мне пятерых! - командовал он еще издалека. Подойдя ближе, небрежно отрекомендовался: - Младоконь, особый уполномоченный подкомиссии. Вам разнарядочка на пять душ… э, да они уж собрались! - Он удивленно заломил фуражку, рассматривая мятежную группу, только-только обозначившуюся в дверном проеме. - Отменная у вас дисциплина, - похвалил он воинов, нисколько не смущаясь их странной, заблаговременной и совершенно невероятной осведомленностью в своем прибытии.
Шишов и Емельянов особенным, минующим сознание чутьем смекнули, что матерьялу для развлечений у них предостаточно, тогда как похвалы начальства дорогого стоят, и лучше не перечить благодушно настроенному Младоконю.
