В это время кто-то из толпы, кажется, единственная сестра милосердия, которая была с нами, спросила:
- Да кто вы такие?
-Мы? Мы - большевики!
- Так как же, если вы большевики... как же вы обещаете то, другое... а вчера кто убивал?.. кто резал?.. кто отнимал?
- Мы? Нет, мы не обижали!..
- Как не обижали? Вы же коммунисты?
- Какие мы коммунисты! Мы большевики, а не коммунисты! .. Мы с коммунистами сами борьбу ведем ... Вот, к примеру сказать, господа офицеры ... разве среди вас все хорошие люди?.. Есть которые хорошие, а есть ... сами знаете ... Так и у нас - коммунисты... Сволочь коммунисты!..
В нашей толпе произошло заметное волнение. Эти слова производили впечатление. Делегаты Котовского, очевидно, это поняли,
- Вот, господа офицеры, тут наш штаб недалеко... И ваш полковник Мамонтов там. Вчера его взяли... Кто к нам - пожалуйста... Всем хорошо будет. Кто хочет к нам на службу - принимаем. А кто не хочет - так себе пусть идет - домой... А не желаете, ну тогда - драться будем ...
Полковник Стессель, очевидно, в эту минуту принял решение.
- Вот что. Вы себе поезжайте, а мы поговорим... Неудобно нам при вас. А что решим - сообщим вам.
Те сейчас же согласились:
- Пожалуйста, пожалуйста ...
- И поехали.
Настала решительная минута. Ко мне подошел поручик Л. и спросил деловым тоном:
- Василий Витальевич. Уже пора стреляться?
Я ответил почти сейчас же, но помню, что в это мгновение я как-то сразу все взвесил или, вернее, взвесил только одно, именно, что большевики нас еще не окружили, что в одну сторону дорога еще свободна. И ответил:
- Надо немного подождать ...
В это же мгновение ко мне подошел Владимир Германович.
- Мне кажется, что дальнейшее сопротивление бесполезно... Сделано все возможное; дальнейшее бесплодно...
Я ответил:
- С этой минуты я предоставляю каждому свободный выбор. Сам же я буду держаться Стесселя до конца...
Я подошел к Филе. Оказал ему, что освобождаю его от обязанности следовать за мной в виду его болезни, советую сдаться и пробиваться в Одессу. Дал еще денег. Мы простились. Он слез с лошади и лег на снег.
В эту минуту Стессель своим хриплым, задыхающимся басом обратился к толпе.
- Ну, вот что ... Я с ним не пойду... Кто со мной, тот за мной!..
И, повернувшись, он пошел по дороге в сторону от большевиков.
Тут произошли быстрые сценки, которых передать нельзя. Очевидно, каждый колебнулся в душе. Полковник А. что-то сказал нашему отряду не особенно определенное. Впрочем, это соответствовало моей инструкции предоставить всем свободу.
