- Ну, а районные коменданты? Есть же что-нибудь?
Он посмотрел на меня выразительно.
- Отжимайтесь к штабу. И немедленно ...
К своему удовольствию, я застал отряд весьма готовым к выступлению. Большевики были где-то неподалеку. На соседних улицах что-то уже происходило. Что именно, в то время узнать нельзя было.
Мы вышли. "Отряд особого назначения", выведенный на улицу, представлял из себя приблизительно следующее.
Первая рота: человек тридцать офицеров самого разнообразного происхождения. Несколько из них, испытанных друзей, другие - прибежавшие в последнюю минуту, не зная, куда деться.
Вторая рота: около пятидесяти человек молодежи, преимущественно гимназистов.
Сверх того, около десяти дам, несколько мужчин штатского вида- способных и неспособных носить винтовку. Двенадцатилетняя Оля и четырнадцатилетний Димка, мой, младший сын.
Хозяйственная часть: одна подвода неизвестного происхождения, но переполненная вещами.
Мы шли по городу. Пулеметы трещали на соседних улицах, но пока мы двигались благополучно. Кто с кем там дерется, никак нельзя было сообразить. По тротуарам бежали люди с чемоданчиками и узелками. Очевидно, в порт. "Нормальной", обычной публики не было. Без особых приключений мы дошли до Английского Клуба - на углу Пушкинской и Ланзкероновской. Тут мы увидели "главные силы".
Полковник Стессель со своим штабом стоял уже на улице. За штабом находились какие-то части в таком количестве, что прибытие нашего отряда, в котором не было ста человек, оказало заметное влияние.
Итак, это было все. Я понял, что мы подошли последними. В критическую минуту от двадцатипятитысячной "кофейной армии", которая толкалась по всем "притонам" города, и от всех частей вновь сформированных и старых, прибившихся n Одессу. - в распоряжении полковника Стесселя, "начальника обороны", оказалось человек триста, считая с нами.
Трескотня усиливалась. Стессель приказал сделать разведку по Ришельевской и Пушкинской. Я пошел с несколькими офицерами и молодежью по Пушкинской. Развернулись в цепь. Мальчики несколько путали, но держались смело. С Дерибасовской стали долетать пули. Тут поднялся крик:
- Из окон стреляют
Я приказал им укрыться и стал присматриваться.
У окон действительно появились какие-то дымки - в верхних этажах. Я начал соображать: почему дымки при бездымном порохе? И почему дымки там, где окна закрыты? И скоро понял, в чем дело.
Эти дымки производили пули, ударявшиеся о штукатурку. По Дерибасовской из-за горки кто-то палил. Попадая в дома под острыми углами, пули рикошетировали, рождая эти желто-серые дымочки из пыли известкового камня. Ларчик открывался просто, а меж тем, сколько раз в гражданской войне оба противника обвиняли мирное население в стрельбе из окон. Это в некоторых случаях, конечно, бывало, но по большей части это были, вероятно, только "штукатурные" дымки.
