Ваш слуга, девушка-невеста,
Желаю счастья в радостный день!
Кто видит Вас в венце,
И в прекрасном подвенечном платье,
У того сердце смеется от радости.
При виде Вас
Не чудо, что я улыбаюсь от счастья,
И грудь переполняется радостью.
Купидон, проказливый мальчишка,
Никого не оставляет в покое.
Дом хорош только тогда, когда в нем есть камень и известняк,
А дыра хороша тогда, когда ее сверлят;
И если строят всего лишь курятник,
Все же нужны дерево и гвоздь,
Крестьянин молотит пшеницу
Большими и малыми цепами.
Таков был текст второго свадебного кводлибета Баха.
Форма свадебного кводлибета была стереотипной. Телеманн, например, во время работы во франкфуртской музыкальной коллегии, написал двадцать кводлибетов, причем стихи к ним были тоже его собственного сочинения; однако, по его словам, «среди них есть много таких, которые я теперь уже вряд ли ваялся бы описать по причине их слишком большой вольности и чрезмерно „соленых“ намеков».
Игривая приветственная строфа в адрес «девственной невесты» также была традиционным обычаем в то время. Грубоватые намеки соответствовали вкусу эпохи, однако, нужно отметить, что они были не чужды и вкусу нашего маэстро. Это видно и из того, что даже четыре года спустя он включил эти вирши в «Нотную тетрадь Анны Магдалины Бах».
В то же время в этой составленной для жены «Нотной тетради» Бах проявляет себя как нежный, глубоко чувствующий лирический композитор. Наиболее задушевным выражением гармонии, царившей в отношениях этой молодой супружеской пары, является следующая красивая песня:
Если ты рядом, я с радостью
Встречу смерть в вечный покой.
Как счастлив был бы я, если при кончине
Твои прекрасные руки
Закрыли б мои верные глаза.
Представление об атмосфере спокойно-рассудительных будней Баха дает песенка, написанная композитором о его трубке.
Всегда, когда я раскуриваю мою трубку,
Набитую хорошим табаком,
Для удовольствия и препровождения времени,
Она вызывает во мне грустные представления
И указывает мне,
Что я в сущности схож со своей трубкой!
Она сделана из той глины и земли,
Из которой происхожу я сам
И в которую я когда-либо опять превращусь.
Трубка упадет и разобьется,
В руке моей останется только разбитый черепок:
Такова и моя судьба.
Сколь часто при курении,
Разминая пальцем горящий табак в моей трубке
И обжигаясь, я думаю
О, если уголь причиняет такую боль,
То как же жарко будет в аду!
Остается спорным вопрос, является ли тонко написанная в итальянском стиле бельканто любовная песня, начинающаяся словами «Подари мне твое сердце», с надписью «Ария ди Джиованни», оригинальной композицией Баха и следует ли имя Джиованни понимать, как обычную в пасторальном жанре итальянизированную вариацию немецкого имени Иоганн?
