— Все нормально, — проблеял Бык, вжавшись в угол.
— Эх, пацаны, пацаны… Что вы творите? Я вас предупреждал: в клочья разорву!
Сказано было тихо, вроде бы скучно, но от этого становилось ещё страшнее. Будто лезвие к горлу приставили.
— А тебе, парень, я вот что скажу, — продолжал Дядя Борух. — Жить будешь. Как — это вопрос. «Крысятничество» на первый раз прощаю. Но расплатиться ты должен.
А наутро схлестнулся Натан с Быком. Никто не имеет права ставить на человека, тем более уже прощённого. Бык был вспыльчив, сидел не один раз, что позволяло ему считать себя чуть ли не козырным. Правда, сидел он все больше по бытовухе, как «кухонный боец». То по пьянке кому-нибудь рожу начистит, то сожительницу изобьёт… В своё время Бык закончил минский пединститут и даже успел поработать в провинции учителем истории. Но в Израиле стал постоянным клиентом полиции, КПЗ, тюрьмы… Охранники хоть и не уважали его, но относились как к старому знакомому. «Вай, вай, — говорил ему Горкадзе, тбилисский еврей, пять лет отработавший в тюрьме „Эшель“, а теперь пребывающий охранником в КПЗ Беэр-Шевы, — как же так? Опять ты здэсь? Нэ живётся тэбэ тихо».
Сергей Быков действительно воспринимал каждую очередную отсидку совершенно спокойно, без эмоций. Как маленькую неприятность, которую надо пережить.
Был он небольшого роста, рано облысевший, худощавый, никакими особыми талантами не блистал, зато обладал непомерным честолюбием. Этакий наполеончик. Чуть что, сразу лез в драку. Правда, делал он это всегда с оглядкой. Никогда не «выпендривался» на тех, кто сильнее физически. Самым большим удовольствием для него, или, как говорил сам Бык — «смаком», было поиздеваться, унизить, особенно, новичков. Очень он любил камерную «прописку». Пока не нарвался на неприятности. Неприятность звали Игорь Шульман.
Игорь появился в камере неделю назад. Вошёл, нервно озираясь, потёр глаза, привыкая к полумраку…Чувствовалось, что это не его стихия. Но страха в глазах не было. Скорее, любопытство. Был он высок, худ, сутул, лицо вытянутое, чисто выбритое… Все время искал место своим длинным рукам. То в карманы засунет, то подбородок начнёт чесать, то затылок…
— Привет, мужики, — сказал он.
— Какие мы тебе мужики! — сразу же взъелся Бык. — Ты бы нас ещё «козлами» обозвал. Ты кто такой? Откуда взялся? Делай предъяву!
— Ша, гнида. Фасон держать не умеешь, а туда же… «Предъяву» ему!
Вся камера уставилась на новенького. Такого ещё не бывало. А он как-то мгновенно успокоился, сел на нижнюю койку, огляделся…
