— За базар отвечаешь, Бык? — плотоядно улыбнулся Спиногрыз.
Сергей Быков почувствовал, что зашёл слишком далеко, но обратной дороги уже не было. Вся камера ждала от него ответа, кто с любопытством, кто с сочувствием…Он махнул рукой, и снова взялся за карты. Его будущее было предопределено, и все это знали. За свои слова надо отвечать.
— Давайте, я с вами сыграю, — сказал Евгений, чтоб разрядить обстановку.
— Не боишься, Журналист? — спросил Лёша — убийца. — Продуешь, жалеть будешь.
Евгений взял колоду, перетасовал… Он сразу почувствовал подушечками пальцев булавочные наколки на рубашках карт. Перетасовал ещё раз, чтобы лучше запомнить. Когда-то, в армии, один дембель научил его блефовать. Сейчас это умение может пригодиться.
— Ставлю свои часы, — сказал он.
— Идёт, — обрадовался Бык.
Но доиграть им не дали. Дверь открылась, вошли двое полицейских.
— Так, — грозно произнёс Горкадзе, — кто тут у нас Евгений?
— Я.
— В Офаким поедешь. Вместе с румыном и… и… — он заглянул в бумажку, — со Спиногрызом, то есть, с Борисом.
— Эй, Горкадзе, ты, что, головой поехал? — приподнялся Натан. — Женьку только что привели, у него суд завтра.
— Завтра? — удивился полицейский и зашелестел листочками. — Во, блин! Точно! Сами не знают, что пишут. Бардак! Ладно, оставайся. Остальные за мной.
Полицейские вышли вместе с молчаливым румыном и Спиногрызом. В камере наступила тишина. Только Бык шуршал картами.
— Вот идиоты, — выругался Шульман, — таскают людей с места на место. Делать им нечего.
Натан снова улёгся на шконку, посмотрел на Евгения. Он думал о том, что никому не может довериться. Прав был Яков Моисеевич, ни с кем нельзя откровенничать. Продадут, оглянуться не успеешь. А может, поговорить с этим журналистом? На лоха вроде бы не сильно похож, а если даже и лох, что ж, тем лучше. Не будет лезть не в своё дело. Сделает то, что скажу, а там «трава не расти». Или, все-таки, лучше с Шульманом? Парень, чувствуется, битый, не промах, такой не подведёт. А если подведёт? К тому же с ним делиться придётся. Хотя, делиться нужно будет в любом случае. Главное, не прогадать. А если с Дядей Борухом? У него сила, авторитет, его слушают, ему верят! Нет, нельзя. Именно потому, что Дядя Борух — авторитет, вор в законе. Самого же Натана потом обвинят в связях с криминалом, и тогда не видать ему депутатского места в этом гребанном кнесете, как своих ушей. Черт, до выборов осталось всего ничего, а он торчит в этой камере, как последний фраер. Уже несколько дней Натан ломал голову над этой проблемой, и никак не мог придти ни к какому решению. Правда, у него один из лучших адвокатов Израиля, и он передал ему уже 50 000 шекелей, но тот что-то ни мычит, ни телется. Только пустопорожние обещания, Может, адвоката поменять? Нет, не имеет смысла. Адвокат говорит, что в прессе поднялась волна в защиту Натана. Если он в ближайшие дни отсюда выйдет, то на этой волне как раз и сможет попасть в кнесет. А если ещё и Эдик Либерзон поддержит!.. Не зря же Натан столько бабок вложил в его партию. На Щаранского с его «Исраэль ба алия» сейчас надежды мало. Удивительно, что его до сих пор не посадили. Ворюга, каких поискать! Сколько денег он снял со своего Сионистского форума! И быстренько ушёл. Потом создал свою партию, настриг купонов… Правильно говорят, хочешь разбогатеть, придумай собственную религию, или партию. Либерзон, правда, тоже не лучше. Когда он идёт, вокруг него охранники, прихлебатели, бабы глаза закатывают от восторга, толпа «кипятком писает»… Пахан паханом! Хотя «авторитеты» говорят про него — «честный пахан». А это чего-нибудь, да стоит. А был такой пай-мальчик…Кто бы мог подумать! Может создать свою партию? Объединить «кавказских», «горских», «бухарских», разбавить их бедуинами или друзами, добавить парочку «эфиопов», «марокканцев», и дело в шляпе. Все равно те деньги, которые лежат сейчас мёртвым грузом, нужно как-то легализовать. С другой стороны, ему пока нельзя «светиться», охота за ним и за «общаком» Якова Моисеевича ещё не закончилась. Тем более необходим человек, которому можно было бы довериться. Окончательно решившись, Натан спрыгнул с койки и направился в туалет, предварительно поманив за собой Евгения.
