– Надумал, значит, – говорил он, усадив меня за стол в сенях и наливая мне кружку мутно-желтой медовухи. – Ну-ка, давай, брат, дерябнем за встречу.
Мы выпили.
– Отдохнуть приехал или по делу?
– Думаю написать что-нибудь о корозаготовителях.
Он засмеялся сильным неторопливым смехом:
– Что это нынче потянуло вас на бархатное дерево, как мух на мед. Ко мне ты уж из третьей газеты приезжаешь.
В сени вышла из избы молодая женщина в повязанном углом платке, в свободной ситцевой кофте, выпущенной поверх юбки, босая.
– Моя жена, Наталья. Познакомься! – сказал мне Сучков.
Наталья неуклюже подала прямую, как лопата, ладонь с жесткими мозолями.
– Что ж вы в сенях уселись? Проходите в избу, – пригласила нас хозяйка.
– А нам и здесь неплохо, – отвечал Сучков, хитровато подмигивая мне. – Достань-ка нам чего покрепче, тогда и в избу зазывай.
– Вовка, подь сюда! – крикнула Наталья и уже в избе наказывала мальчику: – Сбегай в погреб, чашку с грибами принеси.
Пробегая мимо нас, мальчик похвастался перед отцом подаренными мной деньгами.
– Молодец! – одобрил отец. – Где ты раздобыл?
– Дядя дал.
– Ого! Он уже с тебя за постой взял. Вот сорванец! – В голосе отца чувствовалось удовлетворение практичностью сына.
Я с любопытством приглядывался к Сучкову. Своею простотой и откровенностью он вызывал чувство симпатии, и в то же время что-то мне в нем не нравилось.
– А ведь я собираюсь на охоту, уток пострелять. Может, съездите со мной. Здесь недалеко, километров пять будет. Поедемте! Пробковая кора от вас не уйдет – насмотритесь еще.
«А что, – подумал я, – надо своего героя наблюдать не только в деле». И я согласился.
Сучков повел меня в избу смотреть ружья. Изба оказалась довольно просторной, без перегородок. В двух углах стояли деревянные кровати, покрытые сшитыми из лоскутов одеялами, посреди избы – печь и два стола со скамейками. На неоштукатуренных стенах висели плакаты, оленьи рога и ружья.
Мы выпили на дорогу крепкую настойку и закусили солеными грибами. Во время нашей выпивки хозяйка сидела в стороне, спокойно сложив руки на коленях. Такое положение в этом доме считалось, очевидно, обычным, и меня все более занимал характер хозяина.
– Наталья, ружья, – приказал Сучков.
Наталья подала ружья, и мы пошли.
Метрах в десяти от дома протекала заросшая тростником и кувшинками протока. На берегу под развесистым ильмом лежала длинная узкая долбленая лодочка, называемая здесь по-удэгейски оморочкой. Сучков легко поднял оморочку и опустил на воду. Тузик, виляя от радости всем телом, ошалело крутился в ногах.
