Высоко на горе, желтым оштукатуренным фасадом к долине, стоял дом с окнами, обнесенными воздушными железными балкончиками под зелеными железными козырьками.
– А, поставщица пропитания! Поставщица провианта! Поставщица от Корбета, да? – сочным, мягким голосом отозвался на ее звонок в кухонную дверь мужчина лет сорока пяти, без пиджака, дородный, подвязанный синим в полоску фартуком. – Входите, пожалуйста. Вы ведь от Корбета, верно?
– Я – миссис Корбет.
– Очень приятно. Заходите же, миссис Корбет, заходите. Не стойте под дождем. На дворе такая гадость, промокнете – и крышка. Входите. Снимайте вашу накидку. Хотите сырную палочку?
Розовое лицо его было припудрено мукой. К пухлым, мягким пальцам пристали шмотья теста.
– Вы подоспели в самое время, миссис Корбет. Я как раз собирался кинуть в плиту эти злосчастные изделия, но теперь послушаем, какого вы о них мнения.
Широким жестом он вдруг поднес к ее лицу тарелку свежих, еще теплых сырных палочек.
– Вот попробуйте, миссис Корбет. Попробуйте и скажите.
Застенчиво, с привычной покорностью, не поднимая карих глубоких глаз, она взяла сырную палочку и откусила.
– Скажите, невозможная гадость?
– Очень вкусно, сэр.
– Говорите честно, миссис Корбет, – сказал он. – Честно и прямо. Если противно в рот взять, так и скажите.
– По-моему…
– Знаете что, миссис Корбет, они пойдут куда лучше под рюмочку хереса. Определенно. Выпьем с вами по рюмке слабенького сухого хереса и поглядим, как с ним сочетается это тесто.
За хересом, сырными палочками и разговором – а говорил, главным образом, он один – у нее не было особой возможности вставить хотя бы слово. С недоумением наблюдала она, как он, внезапно забыв о сырных палочках, отвернулся к кухонному столу, к миске с мукой и доске для раскатки теста.
С неожиданным изяществом он прошелся пальцами по краям тонкой сырой лепешки, разостланной на плоской коричневой посудине. Рядом бледно-розовой горкой лежали очищенные шампиньоны.
– Вот это будет вкуснота. За это я спокоен. Обожаю заниматься стряпней. А вы?
Не находясь, что ответить, она наблюдала, как он повернулся к плите и стал распускать в кастрюльке масло.
– Croute aux champignons, – сообщил он. – Своего рода пирог с грибами. Есть вещи, про которые знаешь, что они тебе удаются. Это я всегда люблю готовить. Объеденье – вы, естественно, и сами знаете, да? Конец света.
– Нет, сэр.
– Только не говорите мне «сэр», миссис Корбет. Меня зовут Лафарж. Генри Лафарж. – Он повернулся налить себе хересу и впился в нее сероватыми, навыкате, глазами. – Вам, наверное, страшно неудобно в этом злосчастном дождевике? Отчего бы его не скинуть на время?
