- Тю-тю мама? - вдруг спросила она ласково.
Тогда мать завыла - страшно, зло, безнадежно завыла, без слез. Воя и скрипя зубами, обернула дочь своим жакетом, вытащила из кроватки и понесла прочь.
В Ташкенте чуть с поезда - первым делом мать бросилась к Циле. Да только "тю-тю Циля!" - как говорила Верка. Соседка по бараку подробно, с обстоятельным удовольствием рассказывала Кате, как пришло Циле письмо из Одессы, от сестры, которую та считала погибшей. Сестра-то, оказывается, спаслась, да еще как удивительно: бежала из расстрельной колонны по пути к яме, забралась в какой-то хлев, зарылась в сене… Но за ней погнались, и, когда вломились в хлев, конвойный стал штыком все сено ворошить, проверять… И тут, представляешь… боров, который лежал себе спокойно в углу, поднялся, подошел к тому месту, где эта несчастная пряталась, и сверху лег, накрыл ее собой… Конвойные переворошили все сено… да и ушли ни с чем, колонну догонять… Длинное такое письмо, знаешь, интере-е-есное! - прямо как книга написано… И все эти годы, оказывается, она Цилю разыскивала… И вот, нашла! Циля, как письмо получила, дня два ревмя ревела от счастья, водой торговать не ходила, а все по соседям таскалась, каждому письмо читала. В три дня расторговала, что имела, - шифоньер хороший Тосе напротив продала очень дешево, кровать, этажерку, стулья, посуду кое-какую, забрала детей, да и махнула в свою Одессу. Все время повторяла: "Теперь я человек! У меня сестра бухгалтер, не кто-нибудь!"
Соседка рассказывала и все время делала маленькой Верке "козу". Та сидела на колене у матери, смотрела удивленно на рогатую руку и молчала - ей никто еще не делал "козы".
- А знаешь, кто еще уехал-то? - спросила соседка, испытующе и сердобольно глядя на Катю. - Папка ваш уехал.
- Какой еще папка? - зло огрызнулась мать. - Троюродной фене он папка… - и спустила ребенка с колен. Верка качнулась, шлепнулась на землю, но не заревела. А огляделась вокруг и подобрала камушек - розовый, острый, - стала с ним играть.
- Ну, это уж не знаю я ваших дел, Катя, - соседка вздохнула виновато. - А только уехал он. Как ты сбегла, так он и смылся. Циля поначалу сильно нервничала, думала - он тебя искать поехал. А потом я бабку Лену на базаре встретила, покалякали - то, се, мол, что-то давно сынка вашего не видать. А она говорит - сынок в Харьков вернулся, там теперь навсегда жить будет…
- А половину свою продал, что ли? - спросила мать.
- Да нет, вроде замок навесил. Бабка Лена говорит - сестра хотела занять, но он пригрозил, чтоб, мол, близко не подходили и даже не надеялись на эту жилплощадь.
