Тут хлопнула дверца будки, и спокойный, хрипловатый голос произнес с растяжечкой:
- Не увлекайся, Жаба. Хорошего понемножку.
И сразу на соседней улице засвиристел милицейкий свисток, затарахтел мотоцикл.
Крепыш подобрался, вытянул шею, определяя ситуацию, потом легко метнулся вверх по переулку, перемахнул через турникет на остановке трамвая и сгинул в темноте.
В это мгновение Катю цепко схватили за руку и, приговаривая - "Ай-яй-яй, ужас какой, что делается!" - заволокли внутрь дощатой будки. Там с потолка на длинном шнуре свисала лысая лампочка слабого накала, но и в этом слабом свете Катя вдруг - по руке - узнала человека со спокойным, врастяжечку, голосом. Это был Семипалый, так его все называли, а вообще - Юрий Кондратьич, сын бабы Лены, хозяин второй половины дома. Будка, вероятно, была его часовой мастерской. Это же надо! - столько раз проходила Катя мимо будки на углу переулка, и не знала, что здесь Юрий Кондратьич работает. Впрочем, она и самого его почти не знала. Иногда кивала, если приходилось сталкиваться во дворе.
- Ай-яй-яй, звери какие, не люди! - повторял он между тем, быстро убирая что-то на столике. - Посидите, отдышитесь… А я вижу - девушка стоит, лица на ней нет. Небось всю драку видела, а? - он участливо повернулся к ней, вдруг узнал, запнулся на мгновение и - заулыбался:
- Да это же соседка моя! Ира? Люба?
- Катя… - пробормотала она с облегчением.
- Что ж ты здесь делала, Катя-Катюша? А? Стоит, бледная, - в стенку вжалась…
- Я домой шла…
Между тем доносились с улицы возбужденные голоса. Всхлипывала женщина, кто-то строгим голосом распоряжался. Взвыла сирена "скорой помощи".
- Да ты садись, Катюша, садись, - пододвигая ей шаткую скамейку, приговаривал Юрий Кондратьич - как-то здесь, вблизи, не получалось даже мысленно называть его кличкой. Была во всем его облике какая-то уважительная мужская стать. А еще - Катя остро это чувствовала - еще он излучал опасность.
Вдруг взял Катю за руку, на которой были застегнуты часики - гордость ее, недавняя покупка, - поднес к уху и вслушался.
- А часики-то барахлят! - подмигнул. Одним движением отстегнул и положил на стол. Надвинул на левый глаз перевернутый картонный стаканчик с линзой, вправленной в донце, подтянул на затылок резинку, охватывающую голову, и склонился над столом.
- Они хорошо ходят! - угрюмо возразила Катя. Тогда сидящий спиной к ней Юрий Кондратьич сказал негромкой жесткой скороговоркой:
- Вот что, Катя. Ни мне, ни вам милиция не нужна. Правда? Сейчас сюда зайдет милиционер. Так вы - клиентка, зашли часики починить. Мы с вами здесь уже полчаса сидим, шум слышали, но ничего не видали - выходить побоялись.
