Разница между силами противника и нашими силами, особенно в авиации была колоссальной. Русские сосредоточили здесь под командованием маршала авиации почти треть всего своего воздушного флота, мы же не могли выставить ни одного боевого самолета. Наша зенитная артиллерия страдала от недостатка боеприпасов, поэтому ее пришлось использовать только в наземных боях. Примерно тридцати стрелковым дивизиям русских с нашей стороны противостояли лишь четыре вновь сформированные дивизии и фольксштурм. Так что примерно на 150000 наступающих приходилось всего около 35000 обороняющихся. После отвода Пятой танковой дивизии соотношение в танках равнялось 1:100. Крепости оставили всего одну роту штурмовых орудий. Материальное превосходство противника обеспечивалось отчасти за счет американских поставок оружия. Порой встречались танки «шерман», американские типы самолетов, не говоря уже о всякого рода прочем снаряжении. Насколько велико оказалось превосходство противника, мы смогли убедиться со всей очевидностью по пути в плен, следуя через район сосредоточения русских войск. Вокруг Кенигсберга стояли орудие к орудию с огромными штабелями еще не израсходованных снарядов. Вопреки утверждениям Верховного командования все время говорившего об оголенности русских тылов, в каждом населенном пункте оказывалось полно войск. О насыщенности войск противника наглядно свидетельствует рассказ одного командира полка: «После пленения нас провели, скорее всего намеренно, через русские позиции. Моему удивлению не было предела. Такого сосредоточения артиллерии мне еще не приходилось видеть. Одно орудие рядом с другим, батарея за батареей всевозможных калибров. Масса боеприпасов. Танки стоят бок о бок, один „сталинский орган“ („катюша“ – Прим. ред.) рядом с другим. Большая часть этого оружия даже не была в деле. По шоссе и проселочным дорогам в направлении Кенигсберга непрерывно тянулись маршевые колонны всех родов войск. На каждом дорожном перекрестке, на каждой развилке стояли регулировщицы, отлично управлявшие движением техники и наших колонн. Куда бы мы ни приходили – везде русские солдаты. Даже если бы нам удалось бежать из Кенигсберга, мы не прошли бы и километра, не натолкнувшись на русских. Дальнейший мой путь в плен пролегал через всю Восточную Пруссию. Сотни километров – и всюду та же картина».
2 апреля на моем командном пункте, находившемся в Кенигсберге на Парадной площади появился генерал Мюллер – уже в качестве нового командующего Замландской группой войск. Как ни странно, несмотря на все пережитое в Хайлигенбайльском котле, он был полон иллюзий и не разделял моей пессимистической оценки обстановки. Он потребовал собрать всех командиров дивизий и спецчастей, а также, в первую очередь, всех партийных руководителей. В подвале университета он держал перед нами патетическую речь, пронизанную оптимизмом и верой в конечную победу. Из солдат Четвертой армии, уцелевших в последних боях и сохранивших лишь небольшое количество ручного огнестрельного оружия, он собирался сформировать боевую группу, снарядить ее и направить в Кенигсберг.
