Потом он упал рядом. Нет, не произошло чуда воскрешения, как в сказке о мертвой царевне. Сережа застонал, заскулил от нарастающего отчаяния.
– Роза, моя Роза, мой прекрасный цветок! Не уходи! Пусть ты принадлежала другому, это для меня не значит ничего! Я люблю тебя, я люблю, люблю! Ты моя жизнь! Не умирай, не покидай меня! Господи! Верни её! Яви свое чудо, яви свою милость! Она так молода, так красива! Господи! Оставь её мне! Как я люблю тебя, моя Розалия!
Сережа стенал, стоя на коленях у кровати. Подушка пропиталась его слезами. Он мял простыни, рвал на себе волосы, метался как раненое животное.
Греми теперь гром, он бы не услышал. Один звук только значил для него – дыхание любимой, её голос. Он не видел и не слышал того, что происходило за порогом комнаты. Александра Матвеевна, закрыв рот руками, чтобы не закричать, молча припала лбом к дверному косяку, не в силах видеть отчаяние и мучения сына.
Уже давно наступила ночь, свет луны едва пробивался сквозь плотную темень. Над домом бесшумно и мягко парила узорчатая тень. Сова плавно кружила над крышей, потом над неосвещенной дорожкой к калитке. Казалось, она раздумывает. Вот она полетела прочь, ан нет, вернулась. И снова давай порхать. Круги её полета становились все меньше и меньше. Наконец она устроилась в глубине ветвей напротив окон и замерла, уставившись на дом огромными немигающими глазами.
Рассвет еще только набирал силу, как у дома Желтовских появилась двуколка Боровицких. Горничная тронула за плечо измученного ночным бдением Сережу, которого под утро сморил сон. Он вскочил как ужаленный, полагая, что час Розалии пробил. Но одного взгляда на тело несчастной было достаточно, чтобы понять, что все осталось по-прежнему. Это и давало призрачную надежду, и продлевало адовы мучения. Заспанная горничная позвала его на улицу, где дожидался человек от Боровицких. Он доставил от Полины Карповны письмо для Александры Матвеевны, пакет и коробку для госпожи Киреевой. Сережа мгновение поколебался, но потом вскрыл пакет на имя гувернантки. В холодно-вежливой форме ей отказывали от места, с приложением невыплаченного жалованья. Вероятно, в коробке находились вещи гувернантки.
– Подожди меня, голубчик, – стараясь сохранять спокойствие, попросил юноша. – С тобой поеду к твоим хозяевам.
Сережа аккуратно отнес посылку в дом и вернулся с самым решительным видом. Когда он прибыл к Боровицким, там еще все спали.
– А что, гости еще тут? – поинтересовался Сережа у возницы.
