Эти слова вызвали у меня другие воспоминания – не совсем воспоминания, а смутные чувства.
– Они мне не нравятся, – сказал я, и это было правдой.
– Посади одно семечко, – сказала старуха.
Я долго ждал, не скажет она еще чего; ждал, поскольку не хотел задавать вопросов. Но она молчала, и наконец я спросил:
– Вы не собираетесь рассказать мне обо всем? Об обидах и прочих делах?
– Нет.
Я облегченно вздохнул. Я боялся услышать что-нибудь ужасное.
– Ну и хорошо.
– Да. Без успехов нельзя никак, посему постановляю так: всякий раз, когда ты исполнишь желание сердца своего, сердце твое будет устремляться к еще высочайшей цели.
У меня возникло ощущение, что если я продолжу задавать вопросы, ответы на них мне не понравятся. Солнце протянуло свои руки в пещеру и благословило нас обоих – по крайней мере, мне так показалось; потом оно опустилось в море, и море попыталось последовать за ним. Вскоре перед пещерой, где я недавно стоял в воде по пояс, обнажился берег.
– Это и есть отлив? – спросил я.
– Подожди. – Старуха прекратила прясть, намотала на кисть руки кусок нити с деревянного веретена, перекусила ее и протянула мне. – Для твоего лука.
– У меня нет лука.
Она указала на мой посох, Бен, и я увидел, что он пытается превратиться в лук. Он чуть изогнулся посередине, в остальном оставаясь совершенно прямым, а поскольку толстый конец посоха я обстругал, на концах он теперь был тоньше, чем посередине.
Я поблагодарил Парку и выбежал из пещеры на каменистый берег под скалой. Когда я обернулся и помахал рукой на прощание, мне померещилось, будто пещера полна белых птиц, порхающих взад-вперед. Старуха помахала мне в ответ; теперь она казалась очень маленькой, словно огонек свечи.
К югу от пещеры я нашел тропинку, круто поднимавшуюся по склону скалы. Наверху я обнаружил развалины каменных стен и крепостной башни. К тому времени, когда я добрался туда, на небе уже высыпали звезды и стало холодно. Я поискал какое-нибудь защищенное от ветра убежище и вскоре нашел, а потом забрался на полуразрушенную башню.
Башня стояла на скалистом острове, соединенном с материком длинной каменистой отмелью, столь низкой, что она едва выступала из воды даже в пору полного отлива.
При свете звезд я напряженно вглядывался в перекатывающиеся через нее волны, наверное, минут пять, прежде чем окончательно удостоверился, что вижу именно отмель. Я понимал, что должен выбраться с острова, пока есть такая возможность, и найти ночлег на берегу.
