Один человек
.… да ты его видел… с красной авторучкой… он говорит: полукровки - твари порченые. И я понимаю, почему он так говорит
. Мой отец пережил Цусиму. Он жив остался. А сколько народу там погибло. И каких людей. Я слышала рассказы отца. Он не мне рассказывал. Я подслушивала за дверью. Знаешь, я ведь запомнила все названия кораблей - судов, суда надо говорить, - погибших в Порт-Артуре и Цусимском проливе, весь список, у папы список был. Не веришь? «Александр III», «Адмирал Ушаков», «Адмирал Нахимов», «Ангара», «Бородино», «Безупречный», «Блестящий», «Быстрый», «Бурный», «Боевой», «Баян», «Бобр», «Боярин», «Владимир Мономах», «Всадник», «Варяг», «Внимательный», «Внушительный», «Выносливый», «Громкий», «Гайдамак», «Гиляк», «Гремящий», «Дмитрий Донской», «Джигит», «Енисей», «Забияка», «Иртыш», «Изумруд», «Князь Суворов», «Камчатка», «Кореец», «Кондор», «Лейтенант Бураков», «Наварин», «Новик», «Ослябя», «Петропавловск», «Пересвет», «Победа», «Паллада», «Ретвизан», «Разбойник», «Рюрик», «Русь», «Рачительный», «Стерегущий», «Сисой Великий», «Светлана», «Сивуч», «Сильный», «Страшный», «Стройный», «Сторожевой», «Севастополь», «Урал». Отец знал их в лицо, он их видел, представлял себе. Иногда мне все это снится. Снятся сны отца. Снятся его воспоминания. Крики, кровь; выстрелы, кипящая вода, открытые кингстоны, тонущие корабли, пожары на палубах, люди мечутся, плавают на обломках корабельных, кричат петухи на «Владимире Мономахе», тонут на «Светлане» обезьянка и попугай. Видел у нас дома на письменном столе большой кусок стекла? Зеленовато-белый? Стекольщик Качалов отцу подарил. Мне всегда казалось (и отцу тоже), что это окаменевший осколок цусимской пучины. Я не могу его видеть. Но смотрю на него иногда неотрывно. Особенно осенью в воробьиные ночи.
Каналы были особенно тихи, когда мы проходили по набережным их.
– Помнишь, как Медный всадник Евгения преследовал, гонялся за ним? Один памятник и меня преследует, я находиться с ним рядом не могу, памятник «Стерегущему».
Дома она подвела меня к окну.
– Видишь корабль?
– Конечно, вижу. Перед нами отнюдь не привидение. Легендарный крейсер «Аврора». Стрелял (или «стреляла»?) холостыми по Зимнему дворцу в семнадцатом году,
– «Аврора» была в Цусимском бою, - шептала Настасья, - и принесла сюда его клочок. Она - остров войны. Она для меня всегда окружена облаком, а в облаке голоса, вопли, гром пушек, русские снаряды не разрываются, они никуда не годятся, а все дальномеры не срабатывают, а на всех судовых часах и календарях те майские дни
