– Здравствуйте, меня зовут Валерий, я теперь тут буду у вас жить.
– Что вы имеете в виду, молодой человек?
– Ему не спуститься по трапу, - объяснила Настасья, - у него боязнь высоты.
– Зачем же вы поднимаетесь на высоту, если ее боитесь?
– Он не знал, что боится. Только что выяснил.
– Я не могу отправить вас вниз по винтовой. Последний пролет очень узкий, а снизу постоянно поднимаются посетители. Выходной день, много народу. В будни спустились бы преспокойно. Так что придется по трапу.
– Исключается, - сказал я.
Она обратилась к Настасье:
– Идите с ним к трапу, дождитесь сплошного потока на спуск, пусть впереди идут, сзади идут, а вы идите рядом и держите его под руку.
Я выпялился в затылок впереди идущего, сзади идущие наступали на меня, не давая остановиться, присесть, вцепиться в ступеньку, зажмуриться, взвыть, броситься вниз, чтобы только снять чудовищное состояние падающего в лифте в ничто.
Мы спустились. На ладони у меня была алая полоса от натянутого в качестве перил металлического троса. Ладонь жгло, я вцепился в трос, обдирая руку, словно съезжая, вися на нем, точно герой вестерна либо триллера.
Оставалось сделать несколько шажков, чтобы очутиться в замкнутом пространстве главной лестницы. В ушах звенело, я не хотел смотреть по сторонам. Сжалившись, пейзаж померк. И справа от меня поплыл аквариум Веригина, проступила зеленца несуществующих, мерещащихся мне криптомерии и аквилегий, пальмовых ветвей, померанцев - о, любовь к трем апельсинам! - а слева холодом дышало, белизной тянуло, мутью зимней: плыл над кровлей собора Ледяной дом в окружении ледяных пушек, у ледяного слона из хобота бил пылающий нефтяной фонтан. Запах гари, фиалок, тропических смол. Конвоируемый веригинской зимой и таковым же вечным летом, я преодолел площадку в воздухе и снова оказался на ступенях глухой лестницы цитадели. Выбежав из собора, я поглядел вверх, вокруг, - но призраки уже изволили растаять.
– Что ты смотришь? Ты опять туда хочешь?
– Ох, нет!
– Ну, у тебя и видок. Как твоя голова?
– Моя голова? О, чудо! - воскликнул я. - Как стеклышко. Ничуть не болит, ни капельки.
Я решил пока не говорить Настасье о видениях своих.
– Я хочу есть, - сказала она. - Пошли в «Асторию».
Мне не нравилась ее тяга к хорошим ресторанам. Там все было безумно дорого. Я предпочитал водить ее в мороженицу, покупать там для нее бокал шампанского да двести грамм ассорти с сиропом в придачу.
– Нет и нет.
– Ты разве не голоден с похмелья? Ты разве не хочешь выпить глоточек вина?
