Глэдис устало опустилась на скамейку:
— Я не собираюсь тревожить детей из-за ваших измышлений.
— Тогда мне придется обсудить эту тему с графом. У ваших внуков ведь не только матери нет, но и отца. Одна бабушка. Сироты при живых родителях, — оказалось, что мягкий голос жреца может в одно мгновение приобрести ледяную твердость.
Графиня с ужасом представила, как жрец будет разговаривать с Эльвином, отвлечет его от любимых трудов, заставит принимать решения, выбирать между женой и матерью:
— Вы новый человек в замке и не знаете, что графа не принято беспокоить. Лорд Арно занимается делами графства, я управляю домом.
— Почему же? Я обратил внимание, что вы завернули его в бархатную ткань.
— Он болен!
— Он всего лишь слеп.
— Вы слишком много позволяете себе!
— Я просто говорю правду. Понимаю, — заметил он сочувственно, — к этому трудно привыкнуть, особенно если в совершенстве умеешь лгать себе.
Глэдис кусала губы — он так говорит с ней, будто ему все известно! Но ведь это невозможно, немыслимо, ни один жрец не стал бы с ней разговаривать, знай он, что она совершила. Разве что слуга Келиана, очищающий душу грешника перед смертью.
Чего он хочет? Чтобы она сама приползла к нему на коленях, во всем призналась и умоляла о пощаде? Чушь, глупая чушь, он ничего не знает, просто напускает на себя глубокомысленный вид, чтобы помочь Клэре… как будто этой девице нужны дети! Пора заканчивать этот разговор, еще немного, и она сама во всем признается, лишь бы не терзаться неизвестностью. Глэдис собралась с мыслями:
— Хорошо. Если Эарниру угодно, чтобы вы тратили свое время на спасение несуществующей души — кто я такая, чтобы противоречить богу? Клэра может заняться вышиванием с девочками.
— А что же с сыном?
— А сыну вышивание ни к чему, — ядовито ответила Глэдис, и так уступившая слишком много. Подпускать Клэру к любимому внуку, так похожему на маленького Эльвина, она не собиралась. Но жрец, судя по всему, и сам понимал, что большой пирог едят маленькими кусочками. Он кивнул:
— Для начала этого будет вполне достаточно. Благодарю вас, ваша светлость. И… если вы все-таки решите, что хотите поговорить со мной — я буду ждать.
Дэрек медленно сошел по сходням, все еще не веря, что он здесь, вырвался, добрался, свободен! Никто не мешает забыть про эти четырнадцать лет, забыть тростниковую хижину на высоких сваях, белоснежный песок и пламя, пожирающее паруса. А Солла… что Солла? У моряков жены в каждом порту, не он первый, не он последний. Она тоже забудет.
