Храмовые целители лечат, используя силу Эарнира, деревенские травники варят свои отвары из трав, произрастающих по его воле, белые ведьмы возвращают мужскую силу магией бога жизни. Он не чувствовал себя избранным, не слышал голос бога, да что там — никогда не задумывался о божественных материях, оставив рассуждения жрецам. Ослепнув, он не роптал на богов, но и не молил об исцелении — принял неизбежное. Никто ведь не просит Семерых отменить ночь только потому, что боится темноты.
Адан не удивился, застав хозяина замка в часовне в неурочный час. По лицу Эльвина можно было читать, как в открытой книге — последние дни граф места себе не находил, а где еще искать утешения, как не у алтаря бога жизни? Но Эльвин не торопился погрузиться в молитву, вместо этого он подозвал к себе жреца, виновато улыбнувшись:
— После службы с вами не поговорить, всегда очередь толпится.
— Вы могли позвать меня к себе в любое время, ваша светлость. Но я рад, что вы предпочли придти сюда. В этих стенах слова звучат иначе — глубже, правильнее.
Эльвин никогда не замечал особой «правильности» в словах, произнесенных в часовне, а что глубже — так с таким расчетом и строили, замуровали в стены пустые горшки, для лучшего звучания, как в старинных храмах.
— Важно не где говорят, а кто говорит. Мне нужен ваш совет, Светлый Адан. Вернее, совет Эарнира. Не уверен, правда, что бог дает советы. Может быть, я неправильно спрашиваю?
На щеках Адана проступили красные пятна, душу охватило привычное бессилие: воля бога, всем им нужна воля бога, словно он рупор, спущенный с небес! Что осталось бы от уважения прихожан, знай они, что жрец Адан никогда в жизни не слышал голос Эарнира? Пришли бы к нему за советом, понадобился бы он хоть кому-нибудь, значил бы что-либо сам по себе, не как слуга отвернувшегося от него бога? И услужливый внутренний голос тут же подсказал ответ: пришла бы, она придет по первому зову, а больше ты не нужен никому.
Но граф Эльвин желал услышать волю Эарнира, а не мнение Адана. И он снова будет шарить в потемках, пытаясь понять, чего хочет его бог, скрывая, кто здесь по-настоящему слеп и глух. Все, что ему осталось — исполнять свой долг, забыв о боли. Он присел на скамью возле графа:
— Не думаю. Скорее всего, Эарнир уже дал вам ответ. Осталось только найти его. В этих поисках и состоит постижение Творца, иначе священные книги содержали бы всю мудрость мира, и не было нужды ни в чем другом. Что вас беспокоит?
