Сенсационный вывод канул в пустоту. Корвус по-прежнему молчал.
– Я бы еще предположила, что время гибели динозавра объясняет прекрасную сохранность окаменелости.
– Каким образом это возможно? – осторожно спросил ее собеседник.
– Когда я читала статью, мне пришло в голову, что падение астероида, пожары и разогрев атмосферы создали уникальные условия для образования окаменелостей. Во-первых, не стало животных, питающихся падалью, которые могли бы разорвать в клочки тушу и растащить кости. После падения астероида потепление началось на всей территории Земли, воздух сделался горячим, как в пустыне Сахара, и во многих районах температура в конечном счете достигла ста, даже двухсот градусов – возникли прекрасные условия для термического высушивания мертвого животного. Кроме того, поднявшаяся пыль стала причиной одинаковой погоды на гигантских территориях, а сильные наводнения наверняка быстро затопили останки динозавра...
Мелоди перевела дыхание, дожидаясь реакции – волнения, изумления, скептического замечания. И опять ничего.
– Еще что-нибудь? – только и спросил Корвус.
– Ну, еще имеются «венерины зеркальца».
– «Венерины зеркальца»?
– Я назвала так черные частицы, помните, вы их заметили. Просто под микроскопом они напоминают символ Венеры – кружок и под ним крестик. Женский символ, знаете?
– Женский символ, – механически повторил Корвус.
– Я провела с ними несколько опытов. Они не являются мелкокристаллическими и возникли, по-видимому, не в результате образования окаменелости. Каждая частица представляет собой сферу из неорганического угля, от сферы отходит ответвление, а внутри ее содержится набор микроэлементов, которые я пока не исследовала.
– Понятно.
– Все «зеркальца» имеют одинаковую форму и не отличаются по размеру, что, возможно, предполагает их биологическое происхождение. Похоже, они присутствовали в организме динозавра в момент его гибели и оставались там, не претерпевая никаких изменений на протяжении шестидесяти пяти миллионов лет. Они... очень необычные. Мне придется проделать большую работу, чтобы с ними разобраться. Как бы это не оказались микроорганизмы – носители некой инфекции.
В трубке царило все то же странное молчание. Когда Корвус наконец заговорил, голос его звучал тихо и в нем слышалось беспокойство:
– Что-нибудь еще, Мелоди?
– Это все.
Как будто этого мало! Что такое произошло с Корвусом? Неужели он не верит ей?
Корвус опять прервал молчание. От спокойствия его тона делалось почти жутко.
