– Ну что ж, – в тон ему протянула Салли, – придется нам пренебречь правилами, да? – Она с аппетитом откусила от своего бутерброда, налила в пластиковый стакан вина. – Держи.
Том взял стакан, повертел его перед собой, глотнул, изображая знатока вин.
– Ягоды, ваниль, легкий шоколадный оттенок.
Салли налила вина и себе, сделала большой глоток. Сквозь листву проникал зеленоватый свет, и деревья шелестели при каждом порыве легкого ветерка. Том дожевал бутерброд и прилег на покрывало, которое они расстелили прямо на мягком дерне. Вдалеке за тополями виднелись пасшиеся в низине кони, усеянные солнечными кружочками. Вдруг Том почувствовал, как ему на висок легла прохладная ладонь. Он обернулся – над ним склонялась Салли, ее густые светлые волосы спадали вниз.
– Ты что делаешь?
Она улыбнулась.
– А как по-твоему – что?
Она положила ладони Тому на щеки. Он попытался сесть, но Салли мягко толкнула его назад, в траву.
– Эй... – начал Том.
– Сам ты «эй».
Ее рука скользнула к нему под рубашку, поглаживая грудь. Салли нагнулась, приникла губами к его губам, он ощутил мятно-винный вкус. Она склонилась ниже, и волосы ее тяжелой волной упали Тому на грудь.
Коснувшись головы Салли, рука Бродбента двинулась ниже, по изгибу спины, и он чувствовал, как там напрягаются мускулы. Том притянул Салли к себе, его тела коснулось ее стройное тело и мягкие груди...
Потом они лежали рядом на покрывале. Обвивая рукой плечо Салли, Том смотрел в ее удивительные зеленовато-голубые глаза.
– Лучше ничего и не придумаешь, правда? – сказал он.
– Да, – прошептала она, – так хорошо, что мне почти жутко.
Мэддокс прошел по Кэньон-роуд и свернул за угол у Камино-дель-Монте-Соль. Перед ним запестрел целый лес самодельных указателей с выведенными от руки надписями. Цепочки указателей, стремившихся перещеголять друг друга в своей кустарной затейливости, тянулись по обеим сторонам дороги. Тротуары наводняли туристы, экипированные словно для перехода через Сахару: мягкие панамы, широконосые сандалии, у пояса – фляжки с водой. Большинство туристов выглядели бледными и оторопевшими, будто бы они только что проклюнулись, как гусеницы из яиц, из мокро-гнилостных городов восточных штатов. Сам же Мэддокс решил вырядиться техасским богатеем и смотрелся, ему казалось, очень правдоподобно в тяжелых ботинках, ковбойской шляпе и ковбойском же галстуке шнурком – бирюзовом, с пижонским узлом величиной с мячик для гольфа.
По дороге попадались старые дома викторианского стиля – в них, как и везде, находились художественные и сувенирные магазины, в витринах которых поблескивали индейские горшки и побрякушки. Мэддокс посмотрел на часы. Полдень. Еще немного придется поболтаться без дела.
