И вот сейчас, в тридцать пять лет, Корвус до сих пор служил помощником смотрителя в отделе палеонтологии, вынужденный в ожидании постоянной штатной должности пресмыкаться перед руководством. Без нее Корвус был ученым лишь наполовину, а значит, каким-то неполноценным. Помощник смотрителя. Он почти чувствовал душок поражения, исходивший от этих слов. Корвус никогда не вписывался в работу того вечного двигателя, который представляла собой американская академическая среда. Доктор слишком выделялся на фоне прочих научных кадров – безликой серой массы. Корвус понимал, что он вспыльчив, язвителен и нетерпелив и не участвует в их играх. Его заявление о приеме на постоянную должность рассматривалось еще три года назад, но принятие окончательного решения отложили. Результаты палеонтологических исследований Корвуса в западном Китае, в долине Тунг-Нор, не помогли. В последние три года он развил бурную деятельность... и все зря. Пока что.
Корвус посмотрел на часы. Пора идти на эту проклятую встречу.
Кабинет доктора Кушмана Пиэла, президента музея, располагался в юго-западной башне; его окна выходили на музейный парк и выполненный в неоклассическом стиле фасад здания нью-йоркского Исторического общества. Секретарь Пиэла проводил Корвуса до двери и вполголоса объявил о его приходе. «Почему так выходит, – думал Корвус, в преддверии высочайшей аудиенции изображавший любезную улыбку, – что люди всегда говорят шепотом при королях и при кретинах?»
Пиэл вышел из-за стола, дабы поприветствовать доктора, твердо, по-мужски пожал ему руку, а другой похлопал по плечу – так обычно делают коммивояжеры. Затем президент усадил Корвуса в старинное кресло в стиле «шейкер» у отделанного мрамором камина. Там горел огонь, не то что в камине у Корвуса. Лишь удостоверившись, что гостю удобно, Пиэл сел, демонстрируя старосветскую обходительность. Грива седых волос, зачесанных назад, темно-серый костюм и неспешная старомодная манера говорить – Пиэл выглядел прирожденным директором музея. Все это показное, Корвус знал: за внешней утонченностью кроются изворотливость и нюх хорька.
– Айэн, как поживаете? – Пиэл откинулся на спинку кресла, сложил руки домиком.
– Прекрасно, спасибо, Кушман, – ответил Корвус, кладя ногу на ногу и расправляя стрелки на брюках.
– Чудно, чудно. Что вам предложить? Воды? Кофе? Хересу?
– Ничего, благодарю.
– Лично я позволяю себе стаканчик хересу в пять часов – в этом отношении я порочен.
