— А самое паршивое жильё стоит там — четыре золотых в месяц! Это в котором спят вповалку на полу, где полно крыс и прочей живности помельче! А наша обычная крестьянская изба — у них это элитное жильё, роскошь! Очень мало кто может себе позволить…
— За мною — народ! Народ, который стремится к оркской интеграции, — голос старосты внезапно изменился, стал густым и гулким. Толпа в ответ глухо заворчала. — Ты пойдёшь против воли народа? А кто же за тобою?
— Народ? А где вы видите народ? — как ни в чём не бывало поинтересовался Дон.
Толпа ответила протяжным рёвом и начала медленно двигаться в сторону Дона. Он понимал, что в случае схватки с толпой шансов нет никаких. Можно отбиться от отряда воинов — ведь воины ценят и личную безопасность, так что они атакуют, а не наваливаются, как обезумевшая толпа, согласная расстаться с несколькими из своих представителей.
— Это не народ! — выкрикнул Дон. — Это пьяный сброд, опоенный… непонятно чем!
— Ещё скажи, что мы добавили зелья в бочки с пивом и вином! — предложил голос старосты.
Хороший ход. Зелье там, я уверен, но после этого заявления я не могу объявить об этом во всеуслышание — мне никто не поверит…
— Народ сейчас работает, а не шляется по площадям! Вы — в лучшем случае его часть — очень малая часть!
— Работает? Да ты хочешь превратить нас в эльфов! Эти квенди — лишь прислуга ими проклятых господ, жалкая пародия на истинный народ! — стихами, странным вибрирующим голосом заговорил староста, толпа загудела, и Дон прочёл зарождающуюся ненависть в лицах, обращённых к нему.
Неужели это… нет, не может быть! Песня Силы в исполнении старосты — смешно! Наверное, показалось…
— Квенди — лишь прислуга для господ, — зачем-то повторил староста.
Ну ты и мразь, — с отвращением подумал Дон. — Употреблять презрительное прозвище, данное эльфам самим Врагом… Жаль я тебя не могу во всеуслышанье назвать так, как ты того заслуживаешь — здесь дамы… пусть и не самого тяжёлого поведения, но тем не менее язык у меня не повернётся…
— Забудем бремя эльфийской оккупации! Забудем прошлое! Бремя горькой памяти — по силам ли оно? — восклицал голос старосты, и лица стоящих людей — нет, уже не людей, а частичек толпы — исказились в гримасах злобы. Они двинулись вперёд, с целью крушить, ломать, убивать… И последняя деталь, испугавшая Дона больше всего — их глаза осветились багровым огнём. Огнём ненависти.
Это Песня Силы. Он их повернул ко злу… Повернул… Что же, примем бой! Рука выхватывает лютню и берёт аккорд. О свет, помоги мне!
