Что же это такое? Неужели они все получают от орка указания неким магическим образом? Хм, а почему бы и нет? Ладно, неважно это. Сейчас оживёт — и продолжим.
* * *
— М-да, закрутились тут дела, — почесал затылок гном, ловко семеня на своих коротких ножках рядом с упруго шагающей эльфийкой, только что закончившей рассказ. — Не думал, что заурядная поездка по… гм… торговым делам в какую-то глушь, почти ссылка — обернётся такими вот приключениями!
— А за что тебя сослали-то? — спросила Миралисса, бросив на гнома заинтересованный взгляд.
— Долго рассказывать, — нахохлился гном. — Мы ведь почти пришли… Ой, что это?
Эльфийка остановилась как вкопанная. Глаза её расширились, и на них навернулись слёзы. Ей показалось, что шершавая рука схватила за сердце и рванула. И вся кровь выхлестнула в этот разрыв из сердца, и в нем стало пусто и жарко. И больше ничего не будет, потому что она сейчас умрет. Миралисса смотрела на то, что совсем недавно было Радужной Площадью.
Рукотворного облака больше не существовало — на его месте валялось лишь несколько обгоревших обломков. Ни единой травинки. Ни клочка земли не выжженного, не вывернутого. Все вытоптано, загажено, опоганено. Здесь поработали упорно, методично, добросовестно — чтоб не выросло никогда и ничего. А всё пространство вокруг покрывала кисея из какой-то желтоватой дымки, сквозь которую едва могло пробиться Солнце — и площадь казалась мрачной, обветшавшей… болезненной. На месте сердца у Миралиссы билась пустота, и она падала, бесконечно падала в эту сухую жаркую пустоту.
Гном, также шокированный увиденным, без остановки бормотал:
— Я видел разрушенные храмы и оклеванные трупы, но это… Кому, кому могли причинить зло цветы? Они не говорят, не сражаются, не мстят, они просто молча растут. Зачем?
— Затем! — раздался визгливый крик, и одновременно поднятые взгляды гнома и эльфийки упёрлись в фигуру человечишки, поднявшегося из-за обломков. Того самого, что во время штурма стоял возле старосты и глядел на эльфийку с непонятно откуда взявшейся ненавистью, которая теперь смешивалась в его взоре с мутным осадком безумия. Человечишка зачем-то воздел три пальца вверх, продолжая визжать, странно искажая слова на оркский манер:
— Во имя свободы и независимости! Мы свободные люди — поступать как хотим на своей земле! Искореним эльфийско-иноземный след на нашей независимой земле! Эльфийские оккупанты — убирайтесь…
Этот противный визг оборвал свист стрелы… Стрел. Многих стрел. Эльфийка, сжав губы, не вытирая злые слёзы, струящиеся из глаз, продолжала стрелять и стрелять в утыканное стрелами тело, пока колчан совсем не опустел. После этого она бессильно опустила лук и пала на колени перед истерзанной землёй.
