. Один.
Когда он поднял глаза на эльфов — Миралисса, к своему удивлению, не обнаружила в его взгляде ни злобы, ни ярости, — в нём читалась лишь досада, ровно такая же, с которой он смотрел на сучок. Не затягивая паузу, орк произнёс странные слова:
— Это вы пытаетесь помешать нашей маготворческой операции?
Принцесса бы не испугалась выстрела, но эта фраза повергла её в предельную степень изумления — так что она некоторое время вполне могла бы считаться олицетворением выражения "челюсть отпала".
— Чего? — как-то слишком по-простому произнесла она. — Что это вообще такое?
— Сейчас я вам покажу, — со злорадной усмешкой орк протянул руку в мешочек на поясе, извлекая монету — ту самую, и лёгким щелчком бросил её в направлении эльфов.
Монета взлетела, вращаясь, но скорость её полёта всё уменьшалась, и в конце-концов она неподвижно зависла в воздухе, всё ускоряя и ускоряя своё вращение. Из-за стробоскопического эффекта изображение Птицы казалось живым, выпуклым, вдруг монета вспыхнула факелом огня, и на месте монеты возникла Птица — та, что была вначале — реальная, трёхмерная, ростом не уступающая эльфу. Птица обратила свой взор на двух эльфов, и Миралисса представила, какими они выглядели с высоты — тонкими и какими-то беззащитными…
В глазах Птицы горело столько злобы, что эльф не выдержал и начал стрелять. Стрелы устремились к Птице… и бесследно, без каких-либо заметных эффектов исчезли, не долетая до неё, и не причиняя ей никакого вреда. Эльф изумлённо опустил лук, и тут в бой вступила принцесса. Несколько жестов — и в руках эльфийки появился вращающийся ярко-зелёный шар, от которого в сторону Птицы протянулась струя чего-то изумрудно-яркого. Изумрудный поток оплёл сферу вокруг Птицы… — и исчез. Не обращая внимания на возобновившийся обстрел со стороны эльфа, Птица распахнула крылья, и у Миралиссы создалось такое впечатление, будто она закрыла крыльями полнеба. Глаза Птицы недобро сверкнули, и из её раскрытого клюва вперемешку с каркающе-чирикающими звуками донеслось вполне членораздельное:
— Так вы — против маготворческой операции?
В ходе произнесения этих слов в лапах Птицы самым что ни наесть волшебным образом материализовалось копьё — толстое, не очень длинное, но сияющее каким-то тёмно-зелёным, болотного цвета, огнём. Тяжёлые капли с интервалом около половины удара сердца скатывались с его края и падали на землю — и там, куда они упали — исчезала, чернела, съёживалась трава, открывая идеально круглые выжженные места около локтя в диаметре. С последним словом птица взмахнула крыльями — и копьё отправилось в полёт.
