– Хорошо, – сказал он. – А лошадь?
– Это не лошадь, – ответил Ноготь осторожно. – Не совсем. Пойдем, покажу.
Он повел его в глубь гаража. Там, под мойкой, стоял его драгоценный «Триумф Бонневиль», единственная вещь во всем мире, которую он действительно и не скрывая любил.
– Что это? – спросил Боамунд.
Ноготь ответил, крепко стиснув кулаки:
– Это мотоцикл. Это все равно что… – он закрыл глаза, обшаривая свой ум, вытаскивая ящик за ящиком и вываливая их содержимое на пол. – Это все равно что волшебный конь, которого не нужно ковать, – это было лучшее, что он смог придумать.
– Он летает? – спросил Боамунд.
– Нет, – сказал Ноготь в замешательстве. – Он ездит по земле. Под гору, когда ветер сзади, он без проблем делает сто пятнадцать.
– Сто пятнадцать чего?
– Миль.
– О! – Боамунд нахмурился. – А потом что? – спросил он.
– В каком смысле?
– После того, как ты проехал сто пятнадцать миль, – объяснил Боамунд. – Ты берешь другого, или…
– Да нет же, – сказал Ноготь, щуря глаза и борясь с искушением впиться Боамунду зубами в коленную чашечку. – Сто пятнадцать миль в час.
– Постой-ка, – сказал Боамунд. – Мне казалось, ты говорил, что он не летает.
– Не летает.
Но Боамунд не выглядел убежденным.
– Все волшебные кони, о которых я слышал, могли летать, – сказал он. – Вот, например, Альтамонт, крылатая кобыла сэра Греви де Бохуна. Она делала триста сорок две, или даже… сто шесть на четыре и сорок три…
– Ну хорошо, – сказал Ноготь, – Но…
– У моего дяди была волшебная лошадь, – продолжал Боамунд, – он как-то добрался из Каэрлеона в Тинтагел за час семь минут. На такую лошадь действительно можно положиться, как он частенько мне говорил.
– Э-э…
– И сбруя у нее была что надо, – продолжал Боамунд в забытьи. – Амортизирующие стремена, поводья с энергетическим приводом, мартингал с гидравлическим увлажнением три-в-одном, подпруги акульей кожи – по индивидуальному заказу, с трехпозиционными авторегулирующимися пряжками…
Ноготь, тяжело ступая, подошел к мотоциклу и отвинтил крышку топливного бачка.
– Нам пора, – сказал он, – мы не можем торчать здесь весь день.
Боамунд пожал плечами.
– Пора так пора, – сказал он. – Где мне сесть?
– Позади меня, – ответил Ноготь. – Давай, забирайся. Мешок не забыл?
Боамунд кивнул и надел шлем. Бормоча что-то себе под нос, Ноготь включил подачу топлива, откинул ножной стартер, встал на него и подпрыгнул.
Незачем и говорить, что проклятая машина не завелась.
Боамунд постучал его по плечу.
