– Прошу прощения? – переспросил Боамунд. Он подождал минуты три, но все, что он услышал, было позвякивание колокольчиков фургончика с мороженым где-то вдалеке.
– А это что такое? – спросил Боамунд озадаченно.
Ноготь вздохнул. Он уже понял, что Боамунд окажется тяжелым случаем, и собирал всю свою решимость, чтобы соблюсти терпение. К несчастью, терпение не входило в список Трех Добродетелей Карликов[2]
– Это молния, – ответил Ноготь.
– Я знаю, как выглядит молния, – заметил Боамунд. – Она совсем не такая.
– Да нет, это, конечно, не молния, – устало сказал карлик, – просто называется так же. Смотри, ты ее тянешь…
– Как?
– Вот так.
– Ой!
Ноготь вздохнул.
– Это как бы вместо гульфика, – объяснил он. – Ты потом привыкнешь.
Боамунд потер ущемленное место и пробормотал что-то в том смысле, что он считает это чертовски глупым способом обращаться с вещами. Ноготь лучезарно улыбнулся и протянул ему шлем.
– А это что? – спросил Боамунд. Ногтю уже начинал надоедать этот вопрос.
– Это шлем, – ответил он.
Боамунд воззрился на него.
– Послушай, – сказал он, – конечно, я здесь, считай, новичок, но не пытайся дурачить меня. Шлем тяжелый и блестящий, и сделан из хорошей стали. А это сделано из этой ерунды… как, ты там говорил, это называется?
– Пластик, – ответил Ноготь, – а точнее, стекловолокно. Это мотоциклетный шлем. Они совсем не такие, как те, с которыми ты имел дело.
– Но…
Ноготь решил проявить твердость – иначе они никогда никуда не доберутся.
– Слушай, – сказал он, – в твои времена ведь существовали турнирные шлемы, и боевые шлемы, и парадные шлемы, и все они были разные, верно? Так вот, этот шлем предназначен для того, чтобы ездить на мотоцикле. И поэтому он не похож на те.
Боамунд начал хмуриться. Он уже дважды начинал хмуриться: один раз, когда Ноготь вручил ему мотоциклетную куртку и Боамунд попытался указать ему, что только крестьяне и лучники носят кожаные доспехи; и потом, когда узнал, что ему предстоит ехать сзади. Он начал было объяснять, что правит конем всегда рыцарь, а сзади едет карлик, но Ногтю удалось отвлечь его внимание, уронив ему на ногу ящик с инструментами. Он предчувствовал, что вскоре предстоят еще большие проблемы.
– А вот твой меч, – сказал он, – и твой щит. Подержи-ка, я только…
– Эй, – сказал Боамунд, – а почему они в холщовом мешке? Это недостойно – ездить с упакованным мечом.
Ноготь решил, что не стоит прямо сейчас пытаться объяснить Боамунду, почему с его стороны будет неблагоразумно открыто носить свой меч. Такие термины, как «арест» и «оружие, запрещенное к ношению» вряд ли входили в его словарь. Поэтому вместо этого он указал, что задача Боамунда предполагает путешествие инкогнито, чтобы по дороге не пришлось биться в куче утомительных поединков. Как ни странно, Боамунд проглотил это объяснение даже не пикнув.
