– Мы бы сэкономили время, мосье Ано, – предложил он, – если бы сами взглянули на эти комнаты.
Детектив повернулся, словно на шарнире, с восхищением глядя на младшего коллегу.
– Отличная идея! – воскликнул он. – Как изобретательно, мосье Фробишер! Примите мои комплименты! – Внезапно его энтузиазм сменился унынием. – Но какая жалость!
Ано ожидал, что его компаньон потребует объяснений, но Джим молчал, покраснев от злости. Очевидно, он сделал нелепое предложение и был за это высмеян в присутствии Бетти Харлоу, которая смотрела на него как на спасителя. Этот Ано просто невыносим!
– Нам следовало посетить эти комнаты раньше, мосье Фробишер, – наконец объяснил детектив. – Комиссар полиции опечатал их, и в его отсутствие мы не можем сломать печати.
На губах Бетти Харлоу мелькнула улыбка, и Джим увидел, как Ано напрягся, словно сторожевой пес, услышавший звук в ночи.
– Вам смешно, мадемуазель? – резко осведомился он.
– Совсем наоборот, мосье. – Лицо девушки стало печальным. – Я надеялась, что эти ужасные печати теперь можно убрать. Они внушают страх. Как будто дом стал запретным!
Поведение Ано сразу же изменилось.
– Могу хорошо это понять, мадемуазель, – сказал он. – Постараюсь добиться, чтобы печати сломали. От них нет никакой пользы, так как комнаты опечатали, когда было выдвинуто обвинение и спустя десять дней после смерти мадам Харлоу. – Он повернулся к Джиму: – Во Франции узы бюрократизма не менее крепки, чем в Англии. Но мой вопрос не зависит от облика комнат. – Ано снова обратился к Бетти: – Мадам Харлоу была инвалидом и нуждалась в постоянном присмотре. Почему же сиделка не спала в смежной комнате, а там, где могла не услышать ни крика, ни внезапного вызова?
Бетти задумалась. Ответить на этот вопрос было нелегко. Она склонилась вперед, тщательно подбирая слова.
– Чтобы разобраться в этом, мосье, вам нужно понять, что собой представляла моя тетя, и поставить себя на ее место. Да, она была инвалидом и в течение трех лет не выходила дальше сада – только раз в год ездила в своем седане в Монте-Карло. Но тетя не желала признавать себя беспомощной. Она была борцом и не сомневалась, что поправится, а постоянное присутствие сиделки в униформе расстраивало ее, внушая мысль, будто ей осталось жить считаные дни. – Бетти сделала паузу. – Конечно, во время тяжелых обострений сиделка перебиралась поближе к тете – я сама отдавала распоряжение. Но как только мадам становилось лучше, сиделке приходилось переселяться назад.
