Лично он, бывший ефрейтор Шульц, в русских солдат на грузовике не стрелял и во время пребывания у эсэсовцев постоянно мечтал о русском плене. Сейчас он несказанно рад, что война для него закончилась уже бесповоротно.
– Зато для нас не закончилась, – произнес Вовк, когда старший лейтенант передал ему содержание полученных от немца сведений. – А потому нехай больше рассказывает не о себе, а о бригаденфюрере и его телохранителе с крестами.
Старший лейтенант довольно усмехнулся.
– Все сделано, пластун. Этот генерал от СС заинтересовал и меня. Ведь ясно, что к союзничкам драпает именно он, а остальные черномундирники – просто мелочь, которая обеспечивает его бегство. Между прочим, Шульц сейчас рассказал, как этот важный СС задумал нас обхитрить и направить по ложному следу. Доставай свою карту…
Пока Вовк вытаскивал из-за отворота черкески карту и раскладывал ее на подходящем выступе валуна, старший лейтенант продолжал:
– Лучший дружок нашего ефрейтора, фельдфебель Краус, до войны имел свою кофейню и неплохо стряпал. Поэтому бригаденфюрер назначил его своим личным поваром. Однажды фельдфебель слышал, как бригаденфюрер и гестаповец-телохранитель обсуждали свои планы. Вот они, пластун. Специально позволив нам обнаружить свой отряд, они направляют всю эсэсовскую мелкоту к перевалу по самому кратчайшему и удобному для этого маршруту. В результате, по их расчетам, мы будем вынуждены сконцентрировать на данном участке основное свое внимание и задействовать здесь лучшие силы для преследования и уничтожения выявленных беглецов. А в это время сам бригаденфюрер с небольшой отборной группой потихоньку проскользнет к перевалу совершенно другой дорогой. Не дурак он, этот генерал от СС… А, казак?
– Тоже мыслю, що не дурень, – согласился Вовк. – Только не пойму, отчего он не расстрелял дезертиров, а приблизил их к себе? И неужто не мог сделать так, щоб никто не смог подслушать его сокровенные думки?
– Расстрелять их он мог в любую минуту… и не обязательно сразу. Ну подумай, зачем ему лишать себя раньше времени хорошего повара и носильщиков? А потеря бдительности объясняется элементарно: откуда бригаденфюрер мог знать, что один из этих гренадеров угодит к нам в руки?
– Он, возможно, и не мог знать, – согласился Вовк. – А вот чем думал умник-разумник, который только що предоставил бывших явных дезертиров самих себе? Разве в его башке не могла шевельнуться думка, що они при удобном случае снова смажут пятки салом и в бега подадутся? Неужто нельзя было сейчас сунуть их по одному в каждую группу под надежный присмотр? А зачем швабы вообще вздумали дробиться на части?
