– Но я же на работе.
– А я вам повестку выпишу. Для дачи свидетельских показаний.
– А как же с использованием служебного положения?
– Так мы же официально… протокол оформим. Соединим, так сказать, приятное с полезным. Ой, ради Бога, извините меня! Такую ахинею несу…
– Ничего, ничего, – вздохнула Лариса, – бывает… Что ж, тогда пойдемте.
А в это время приятно опустошенный бывший полковник сидел за пустым, как обычно, столом и без всякой цели крутил на полированной поверхности остро заточенный карандаш. Он размышлял: сейчас доложить Звереву о приходе следователя из прокуратуры или подождать до выяснения с Ляминой. Остановился на втором варианте.
– Алина! А где у нас эта Лямина? Ну-ка позвони в отдел, пусть придет.
– А ее все еще нет, Алексей Андреич. – Помощница заглянула в кабинет несколько минут спустя. – Как вышла, так, сказали, и не возвращалась. Видать, понравился ей этот молодой следователь!
– Да что ж это за безобразие! – тут же взорвался Сиротин. – Никакой дисциплины! Целое, понимаешь, государство развалили! Вот врежу я выговорешник! И премии лишу, – последнее сказал, уже остывая и понимая, что премии – сплошная чушь. Сто лет уже никто в библиотеке никаких премий не получал. Зверев нашел другую форму поощрения нужных сотрудников: вызывал поодиночке в кабинет, вручал конверт и не требовал никаких росписей. Просто и по-деловому.
– А может, он ее официально вызвал? – предположила Алина.
– Все равно должна была в известность поставить руководство! – настаивал Сиротин. Он ткнул карандашом в стол и сломал грифель, отчего расстроился. – На, заточи! Черт бы их всех побрал! Скажи там, как появится, сразу ко мне…
Нехорошо получилось. Придется все-таки идти к директору.
Зверев был на голову ниже своего рослого кадровика, но при разговоре каким-то образом ухитрялся смотреть на него как бы сверху вниз. Сиротин не возражал. Пусть балуется, раз нравится. Он по долгу службы, но в основном из личного интереса знал о директоре множество такого, за что в иные времена, как говорится, головы не сносить. Но это все – информация к размышлению. А главной своей задачей Сиротин считал необходимость постоянно поддерживать в директоре мысль о своей нужности ему. Да, только так: пока нужен – жив и здоров.
Дождавшись, когда все лишние покинут директорский кабинет, Сиротин вошел, демонстрируя остатки былой выправки. Зверев кивнул и указательным пальцем ткнул в кресло напротив. Сам он заканчивал, судя по всему, важный телефонный разговор.
