«Я постоянно спрашиваю себя, – написал ей как-то Рихард, – не была ли бы ты счастливее без меня? Не забывай, что я не стал бы тебя упрекать… хотя лично я все больше и больше привязываюсь к тебе и более, чем когда-либо, хочу вернуться домой, к тебе. Но не это руководит нашей жизнью, и личные желания отходят на второй план…» Как тут не вспомнить Нуленса, других нелегалов, которые брали с собой за границу жен и даже детей. Но не в Японию – это была совершенно не та страна, куда можно было взять близкого человека.
Два года, три, четыре… Обычные, средние сроки загранкомандировок разведчиков давно уже были исчерпаны. В январе 1937 года Рихард пишет: «Милая К. Итак, Новый Год наступил. Желаю тебе самого наилучшего в этом году и надеюсь, что он будет последним годом нашей разлуки…»
1938 год. «Дорогая Катя! Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то был настолько уверен, что мы летом вместе проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести его. Однако я до сих пор здесь. Я так часто подводил тебя моими сроками, что не удивлюсь, если ты отказалась от вечного ожидания и сделала отсюда соответствующие выводы. Мне ничего не остается более, как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и что все-таки есть перспектива осуществить нашу пятилетней давности мечту – наконец, получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я еще не теряю даже в том случае, если ее неосуществимость является полной моей виной или, вернее, виной обстоятельств, среди которых мы живем и которые ставят перед нами определенные задачи…»
«Дорогая Катя! Наконец-то я снова пишу тебе. Слишком долго я не мог этого сделать, не получая также ничего от тебя. А мне это было так необходимо… Не знаю, не потеряла ли ты уже терпение, ожидая меня? Но, милая, иначе невозможно.
Мне кажется, ты захочешь меня увидеть, несмотря на то. Что ожидание было слишком долгим и я очень устал. Жизнь без тебя очень тяжела и идет слишком медленно. Что ты делаешь? Где теперь работаешь? Возможно, ты теперь уже крупный директор, который возьмет меня на фабрику, в крайнем случае, мальчиком-рассыльным? Ну ладно, уж там посмотрим. Будь здорова, дорогая Катя. Не забывай меня, мне ведь и без того достаточно грустно…»
Кате, действительно, в том же 1935 году выделили большую светлую комнату на четвертом этаже общежития политэмигрантов «Красная Звезда» на Софийской набережной. По тем временам это были прекрасные условия. В 1940 году связь с ней держал М. И. Иванов, который потом вспоминал, как выглядело это жилье.
