Затем, в этом же году, японская контрразведка арестовала источник Ходзуми Одзаки по обвинению в шпионаже в пользу Компартии Китая, а Ходзуми был другом Зорге и работал на него. Возможно, в этом причина того, почему Одзаки в 1932 году спешно покинул Китай.
Наконец, незадолго до отъезда к Зорге пришел начальник секретной службы Компартии Китая Кан Син и предупредил, что в организацию проник провокатор. Кроме того, что предупреждение было серьезным, сам факт того, что партийному руководству известны имя и адрес нелегального резидента Разведупра, а также положение дел в резидентуре, говорило о том, что с конспирацией дело обстояло весьма и весьма неблагополучно.
Но самое странное не это. Если провокатор проник в разведывательную сеть, то снять должны были всю группу, тем более, что в ней все знали всех, и на пикники вместе ездили, и с коминтерновцами общались. А выдернули в Москву только Зорге. И Вайнгартен, и Клаузен, и Римм, и Урсула остались в Китае. Значит, дело было не в провокаторе.
В 1955 году в связи с неизвестно каким реабилитационным делом Следственное Управление КГБ направило в ГРУ запрос по поводу Зорге. В ответе, помимо прочего, говорилось: «Нелегальный резидент „Рамзай“ возглавлял нелегальную сеть Разведупра в Шанхае в 1929–1932 годах. В связи с угрозой его провала, ввиду грубых организационных ошибок, допущенных „Рамзаем“, из Шанхая он был отозван в Центр».
На телеграмме из Шанхая, где ставился вопрос об отзыве Зорге, Берзин оставил резолюцию: «Пусть едет, не дожидаясь замены, иначе сгорит».
Скорее всего, в разведработе сыграли роковую роль те свойства Зорге, которые поссорили его с Коминтерном, – излишняя инициативность, стремление все время влезать в партийные и политические дела, привлечение к работе слишком большого числа недостаточно проверенных людей, наконец, просто плохая конспирация. Итак, резидентуру принял Римм, а Зорге 12 ноября через Владивосток отправился в Москву.
Жизнь и смерть Екатерины Максимовой
Катя Максимова родилась в 1904 году в Петрозаводске, старшей в многодетной семье чиновника. С детства она занималась в театральной студии, которой руководил Юрий Николаевич Юрьин. Девочка была талантлива, и после студии поступила в Ленинградский институт сценических искусств, готовилась стать актрисой. Но судьба распорядилась иначе.
Однажды, в середине 20-х годов, Катя встретила на улице своего старого учителя. Выглядел он плохо, ходил тяжело, опираясь на палку. Рассказал, что тяжело болен туберкулезом, что от него ушла жена, оставив маленькую дочь, что Луначарский устроил ему разрешение на поездку в Италию, но как он поедет – один, больной, с ребенком? В общем, кончилось все тем, что Катя поехала вместе с Юрьиным в Италию – как его жена, там его и похоронила. Отвезла девочку к родным в Москву и сама осталась в столице. На сцену она не вернулась. Сначала работала в каком-то учреждении, потом пошла аппаратчицей на завод «Точприбор». Стала мастером, затем начальником цеха. Жила в маленькой полуподвальной комнатушке в Нижне-Кисловском переулке, куда все время приходили друзья.
