Будучи дитем природы, она знала, что в лапах у льва смерть приходит быстро и безболезненно, а поэтому страха не испытывала, только сильное любопытство.
Джад-бал-джа уже долго ощущал запах Лэ, которая шла по тропам джунглей с подветренной для него стороны, и ожидал ее с любопытством, уловив слабый запах людей, шедших за ней следом.
Сейчас, когда она шла к нему по тропе, лев посторонился, уступая ей дорогу, и, как большая кошка, потерся гривастой головой об ее ноги.
Лэ остановилась, положила руку ему на голову и тихо заговорила с ним на языке первых людей, языке больших обезьян, на котором говорил ее народ и сам Тарзан.
Хаджеллан, возглавлявший преследователей Лэ, вышел из-за поворота тропы и остановился, ошеломленный. Он увидел прямо перед собой огромного льва, который обнажил свои клыки в злобном рычании, а рядом со львом, погрузив руку в его густую черную гриву, стояла белая женщина.
Женщина сказала льву всего одно слово на языке, который Хаджеллан не понимал.
– Убей! – произнесла Лэ на языке великих обезьян.
Верховная жрица Пламенеющего Бога настолько привыкла повелевать, что ей и в голову не пришло, что Нума может не подчиниться. А потому, хотя она и не знала, что именно так командовал львом Тарзан, она не удивилась, когда Нума припал к земле и прыгнул.
Фодил и Дарайм едва не сбили с ног своего товарища, застывшего на месте, и к своему великому ужасу увидели прыгнувшего на них льва. Они повернулись и бросились бежать, налетев на шедших позади негров, Хаджеллан же стоял, парализованный страхом. Джад-бал-джа вздыбился на задних лапах и схватил человека. Голова Хаджеллана исчезла в огромной пасти льва. Мощные челюсти с хрустом сомкнулись на плечах человека, расколов его череп, словно яичную скорлупку. Лев злобно встряхнул тело и бросил наземь. Затем он повернулся и вопросительно посмотрел на Лэ.
В сердце женщины было не больше жалости к своим врагам, чем в сердце Джад-бал-джа; она желала лишь избавиться от них. Ее не интересовало, что с ними станет, и поэтому она не послала Джад-бал-джа догонять убегающих. Ей хотелось узнать, что Джад-бал-джа будет делать со своей добычей, но поскольку Лэ понимала, что находиться вблизи льва, поедающего добычу, небезопасно, то повернулась и пошла дальше по тропе. Но Джад-бал-джа не был людоедом и не по каким-то нравственным соображениям, а потому что был молод и полон сил и без труда мог задрать любое животное, которое находил куда более вкусным, чем соленое мясо человека. Поэтому он оставил Хаджеллана лежать там, где тот упал, и последовал за Лэ по тенистым тропам джунглей.
