– Судьба сделала больше, – сказала она. – А что если бы вы вообще не появились на свет?
– Тогда Абу Батн увез бы вас в гарем какого-нибудь черного султана, или же, как знать, в Опаре в плен попал кто-нибудь другой.
– Я рада, что вы появились на свет, – сказала Зора.
– Благодарю вас, – ответил Коулт.
Разговаривали они тихо, прислушиваясь, нет ли погони. Коулт подробно рассказал о событиях, предшествовавших его пленению, хотя и опустил кое-какие подробности своего побега из чувства благодарности к выручившей его безымянной девушке. Коулт также умолчал о неумении Зверева управлять своими людьми, как и том, что тот бросил его и Ромеро на произвол судьбы в стенах Опара и даже не попытался им помочь, проявив тем самым непростительную трусость. Американец полагал, что девушка – возлюбленная Зверева, и не хотел ее огорчать.
– Что стало с товарищем Ромеро? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Коулт. – Последнее, что я видел, как он мужественно отбивался от маленьких уродливых демонов.
– Один? – поинтересовалась Зора.
– Положим, я тоже без дела не стоял.
– Я имею в виду не это, – произнесла она. – Конечно, я знаю, что вы были вместе с Ромеро, а кто еще?
– Больше никого.
– Значит, в город вошли только вы вдвоем? – спросила она.
Коулт замялся.
– Видите ли, – начал он, – негры отказались войти в город. Нам оставалось либо идти без них, либо отказаться от попытки завладеть сокровищами.
– Но пошли-то только вы и Мигель, разве нет? – не унималась Зора.
– Меня так быстро вырубили, знаете ли, – произнес он со смешком, – что даже не знаю точно, что там произошло на самом деле.
Глаза девушки сузились.
– Какая низость, – возмутилась она.
Во время беседы Коулт то и дело поглядывал на девушку. Как прекрасна она была, даже в лохмотьях и заляпанная грязью. Она за это время несколько похудела, глаза глядели устало, а лицо осунулось от лишений и тревог. Тем поразительней воспринималась сейчас ее красота. Казалось невероятным, что она может любить грубого и властного Зверева, который был ее противоположностью во всех отношениях.
Вскоре она нарушила короткое молчание.
– Мы должны попытаться вернуться в базовый лагерь, – сказала она. – Мое присутствие там крайне необходимо. Столько всего нужно сделать, и никто, кроме меня, с этим не справится.
– Вы думаете только о деле и никогда о себе. Вы очень верны делу.
– Да, – ответила она. – Я верна тому делу, которому присягнула.
– Боюсь, что в течение последних нескольких дней я думал скорее о собственном благе, нежели о благе пролетариата, – сознался Коулт.
