Такого поворота событий Нкима никак не ожидал. Подобно многим людям, он полагал, что все должны немедленно заинтересоваться тем, что интересует его. И, заслышав барабанный бой дум-дум, он сразу решил, что, узнав о беде, приключившейся с Тарзаном, они все бросят и двинутся в Опар.
Оказалось же, что он просчитался, и роковые последствия его ошибки уже начинали приобретать реальные очертания в облике молодой обезьяны, бросившейся к дереву. Малыш Нкима испустил громкий вопль ужаса и метнулся в ночь. Остановился он, задыхаясь и выбившись из сил, не раньше чем отбежал от племени То-ята на добрую милю.
Проснувшись в палатке Зоры Дрыновой, Лэ из Опара огляделась по сторонам, рассматривая незнакомые предметы, и вскоре взгляд ее остановился на лице спящей девушки. Да, подумала она, это люди Тарзана, ибо разве не отнеслись они к ней по-доброму, с уважением? Пальцем не тронули, зато накормили и дали приют. Вдруг Лэ посетила новая мысль. Брови ее нахмурились, зрачки сузились, в глазах полыхнул гневный огонь. Может, эта женщина – подруга Тарзана? Лэ из Опара схватилась за нож Дареса, лежавший рядом наготове. Но порыв ее прошел столь же внезапно, как и возник, поскольку в душе она знала, что не сможет ответить злом на добро, как не сможет причинить боль той, которую любит Тарзан, и, когда Зора открыла глаза, Лэ приветствовала ее улыбкой.
Если для Лэ европейская девушка была существом непонятным, то сама она пробуждала в Зоре глубочайшее удивление своей загадочностью. Ее скудный и вместе с тем богатый, восхитительный наряд пришел из древности, а сверкающая белизна кожи казалась столь же неестественной в сердце африканских джунглей, как и ее украшения для двадцатого века. Тщетно пыталась Зора Дрынова разгадать эту загадку, не помог и опыт прожитых лет. Как ей хотелось поговорить с гостьей, но она только и смогла улыбнуться в ответ на улыбку прекрасной незнакомки, пристально ее разглядывающей.
Лэ, привыкшая к тому, что ей всю жизнь прислуживали жрецы Опара, удивилась той сноровке, с которой Зора Дрынова все делала сама – сама встала, сама оделась. Вот только горячую воду принес для нее в ведре Вамала и вылил в походную ванну. И Лэ, которая никогда и пальцем не пошевелила во время одевания, хотя была далеко не беспомощной, обнаружила, что с удовольствием начала обслуживать себя сама.
В отличие от мужчин Опара, женщинам полагалось неукоснительно следить за чистотой тела, так что в прошлом Лэ много времени уделяла своему туалету, следила за ногтями, зубами, волосами, втирала в кожу ароматические мази – обычай, пришедший из развитой цивилизации древности и возведенный в разрушенном Опаре в ранг религиозного обряда.
