– Первым маркграфа и его людей вызвал я!
Остландские рыцари неприязненно покосились на соперника.
– Значит, и первый бой – мой, – не глядя в их сторону, задиристо выкрикнул сын остландского курфюрста.
О поединке он говорил уже как о деле решенном. Впрочем, по большому счету, так ведь дело и обстояло.
– Если я одолею защитника Альфреда Оберландского, то и с маркграфом тоже первым драться мне. И лишь в том случае, если я погибну…
– Это несправедливо! – поспешил вмешаться Генрих-Медведь. – Раз зачинщиков несколько, очередность поединков должна определять вызываемая сторона!
Остландские рыцари заволновались, зашумели.
– В самом деле, – Рудольф Нидербургский на правах хозяина обратился к ненавистному соседу. – Не мешало бы определиться, господин маркграф, с кем именно будет биться ваш рыцарь сначала, с кем – потом. Или уж извольте выставить против каждого зачинщика по одному благородному защитнику.
Что, конечно же, было не-воз-мож-но. Теперь уже Рудольф глумливо улыбался в лицо собеседнику. Двух десятков опоясанных златошпорых рыцарей в дружине маркграфа никак не наберется. Невооруженным глазом видно – из всей сотни едва ли двое-трое смогут претендовать на высокое рыцарское звание. Остальные – обычные солдафоны. Сброд, кнехты, посаженные в седла. Отребье и головорезы из простонародья.
Альфред, однако, ничуть не смутился.
– Мой ответчик будет драться один, – неожиданно заявил маркграф. – Против всех. Сразу.
– Что?! – выдохнул Рудольф.
– Что?! – глухо пророкотал из-под шлема Дипольд.
– Что?! – оцепенели прочие рыцари.
Змеиный граф продолжал изумлять своей непредсказуемостью.
– Один, – спокойно повторил Чернокнижник. – Против всех. И сразу.
И вновь первым вознегодовал Дипольд Славный:
– Альфред Оберландский! Ты хочешь, чтобы лучших остландских рыцарей упрекали в недостойной победе? Хочешь, чтобы мы попросту смяли числом, затоптали на ристалище единственного противника и тем самым покрыли себя бесчестием?
Украшенные извивающимися змеями крылья маркграфских наплечников чуть шевельнулись.
– Вы сами дали мне право ставить условия поединка… битвы.
Дипольд выругался. К месту сказанное уточнение: когда два десятка на одного – это уже не поединок. Впрочем, и не битва тоже. Это – избиение. И где же тут слава? Не слава тут – позор. Сплошной по-зор! Позор-р-рище!
Нидербургский бургграф тоже был озадачен не на шутку. Один защитник против нескольких зачинщиков сразу… В обычном сражении, когда бьются ландскнехты-наемники, не ведающие законов рыцарской чести, или в какой-нибудь пьяной драке черни такое встречается сплошь и рядом, но чтобы на ристалище, в честном рыцарском турнире… Неслыханно! Что за комедию опять ломает перед ними маркграф?!
