Михаил Николаевич появился неожиданно. Наш вид не понравился ему.
– Почему не раздеваетесь?
Мы хором ответили:
– Холодно!
– А вот и не так уж холодно, – возразил Тухачевский. – Позвольте мне раздеться…
Он сбросил шинель, присел у окна и стал внимательно слушать лекцию.
Через пятнадцать – двадцать минут был объявлен перерыв. Михаил Николаевич потянулся к своей шинели, добродушно отшучиваясь:
– Да, должен согласиться, что у вас действительно несколько свежевато.
Тут опять возобновились жалобы на отсутствие дров. Михаил Николаевич с укоризной поглядел на сопровождавшего его начальника гарнизона и выразил удивление:
– Почему даже такое большое здание, как гарнизонный клуб «Красная мысль», отапливается, а на обогрев одной комнаты, в которой занимаются военкомы частей, дров не хватает?
Тухачевскому доложили, что клуб тоже не отапливается.
– Неправда, – отрезал он. – При входе в казарму я сам видел афишу о какой-то лекции, и там написано, что клуб отапливается.
Принесли афишу. Хитрый начальник клуба сделал так, что первая часть слова «самоотапливается» была написана мелкими, едва заметными буквами, а вторая – большими и яркой краской.
Михаил Николаевич от души рассмеялся:
– Да, остроумно… Значит, клуб самоотапливается… А посещают его?
Тухачевскому объяснили, что в клуб люди ходят охотно. Надышат – и становится тепло. Это и называлось «системой самоотапливания».
– И начальника клуба за эту «систему» ни разу еще не избили? – изумился Михаил Николаевич.
В дальнейшем благодаря заботам командующего в казармах стало теплей. Под Смоленском были выделены лесосеки. На заготовку дров мы ходили сами.
Уже из этих трех мимолетных встреч с М. Н. Тухачевским у меня составилось о нем самое лучшее Мнение. Подкупали его простота в обращении с людьми, предупредительность, вежливость, спокойный тон разговора. За всем этим чувствовалось не только хорошее воспитание, но и большая сила воли.
А ближе я узнал Михаила Николаевича попозже, когда меня избрали в состав президиума партийной комиссии Западного фронта и затем перевели на постоянную работу в Политуправление.
Хорошо помню, какая нездоровая обстановка создалась вокруг Тухачевского в начале 1924 года, незадолго до назначения его помощником начальника Штаба РККА. Поползли грязные сплетни. Исходили они, как мне казалось, от начальника Политуправления В. Н. Касаткина, человека властолюбивого и, безусловно, склонного к интригам. Неблаговидную роль играл при этом и секретарь партийной организации Васильев. Его стараниями в склочное дело было вовлечено почти все партийное бюро. В результате Тухачевский выехал к новому месту службы с очень нелестной характеристикой.
