Однажды вечером Ларс пришел к нам, отвел меня в сторону и потребовал, чтобы я у них больше не показывался. Он был и смешон и страшен сразу.
Я и без того бывал у них редко: когда относил белье, в общей сложности раз пять-шесть, его я обычно дома не заставал, и мы с Эммой толковали о всякой всячине. Но когда я последний раз принес белье, неожиданно заявился Ларс и с ходу начал браниться, почему это Эмма сидит передо мной в нижней юбке. «Потому что жарко», – ответила Эмма. «А волосы ты распустила то же от жары?» И Ларс начал кричать на нее. Я сказал: «До свидания». Он не ответил.
С тех пор я на выселки даже не заглядывал. С чего это он пришел сегодня – ума не приложу. Не иначе, Рагнхильд туда наведалась и наплела про меня что было и чего не было.
Запретив мне самым форменным образом пересту пать порог их дома, Ларс кивнул и воззрился на меня. Должно быть, он ждал, что от такого удара я умру на месте.
– Дошло до меня, что Эмма тоже к вам прихо дила. Больше она сюда носу не покажет, могу пору читься.
– Да, приходила, за бельем.
– Ты все норовишь свалить на белье. И сам ты чуть не каждый день шляешься к нам со своим рас проклятым бельем. Сегодня несешь рубашку, завтра – подштанники. Пусть тебе Рагнхильд стирает, коли так,
– Пусть.
– Ишь какой выискался! Шныряешь по чужим до мам и заводишь шашни, если женщина одна дома. Спасибочки.
Подходит Нильс. Он, должно быть, смекнул, в чем дело, и как добрый друг спешит на выручку. Он слышит последние слова Ларса и заверяет его, что за все время моей службы ничего дурного за мной не за мечал.
Но Ларс внезапно надувается спесью, как индюк, и сверху вниз смотрит на Нильса. Между нами, он давно уже имеет зуб против Нильса. Правда, Ларс неплохо себя показал, когда зажил своим домом на лесной вырубке, но как старший батрак он не идет с Нильсом ни в какое сравнение. И ужасно этим оскорб ляется.
– Ты чего там плетешь? – спрашивает он.
– Я говорю чистую правду, – отвечает Нильс.
– Ишь ты, правду он говорит, – насмехается Ларс. – Плевать я хотел на тебя и на твою правду.
Тут мы с Нильсом ушли, а Ларс еще долго кричал что– то нам вслед. И уж разумеется, проходя мимо сирени, мы увидели там Рагнхильд, которая нюхала цветочки.
Этим вечером я решил уйти из Эвребё, как только покончу с разметкой. Капитан, верный своему обеща нию, наведался через три недели, увидел, что я соскреб краску со стены риги, похвалил меня. «Того и гляди, тебе придется красить все это заново», – порадовал он меня. Я показал, где у меня размечено, и доложил, что работы в лесу почти не осталось. «Размечай, разме чай», – велел он. И с этим уехал, пообещав снова наве даться через три недели.
