Это говорили ему.
Он не ответил. Лишь молча вытирал платком ладонь.
– Ты кто такой будешь-то?
Это было сказано уже без тени колебания и сомнения, было уже понятно, что это не какой-нибудь незнакомый знакомый Изольды. А кто-то абсолютно неуместный в этот значительный интимный час.
Маньяк, не оборачиваясь, пошел прочь, ощущая, как за спиной в людях одновременно вызревают подозрение и злоба. Пошел, ускоряясь, все быстрей и быстрей, что придавало людям все большую решимость.
И почувствовал, как двое или трое кинулись за ним вслед.
Маньяк побежал. Вначале по какому-то подобию аллеи. Потом сквозь ветви, хлеставшие по лицу.
Сзади орали. Матерились…
Однако голоса не приближались, а удалялись. Потому что принадлежали людям, которые, не дожив до середины жизни, уже изрядно поизносились. Точнее, поизносили сами себя.
Перескочил через невысокий бетонный заборчик и оказался на шоссе. «Фольксваген» мгновенно завелся и понес Маньяка в сторону Москвы.
У мужиков, зло, с одышкой смотревших вслед, жизненных знаний хватило лишь на то, чтобы определить цвет автомобиля. О том, что полезным в поимке преступника может оказаться не только цвет, но и марка, а более всего – номер, они как-то не подумали. Остановить кого-нибудь с мобильником, чтобы тот сообщил постам дорожно-патрульной службы о необходимости задержания опасного преступника, они не догадались.
Да и кто остановился бы, заметив на обочине троих голосующих мужиков в ватниках?
Не те времена.
Так и стояли, понурив головы и матерясь.
Стояли и матерились.
Стояли и матерились.
Стояли и матерились.
И не было у них просвета ни спереди, ни сзади, ни слева, ни справа.
Оставалась лишь слабая надежда на небеса.
Преступление на Лубянской площади было дерзким, циничным и представляло огромную угрозу для общественного спокойствия. Но более общественного спокойствия целый ряд ведомств, обосновавшихся в Москве, волновали совсем иные проблемы.
Директор ФСБ рвал и метал потому, что садистское убийство было совершено у него прямо под боком, в семидесяти шагах от оплота российской демократии. И таким образом была подорвана вера граждан во всемогущество его ведомства.
Московский мэр рвал и метал потому, что растерзанный женский труп был найден в трехстах метрах от гостиницы «Метрополь», главной гостиницы столицы, в которой останавливаются крупнейшие бизнесмены и финансисты мира. Это была реальная угроза сокращения иностранных инвестиций в экономику Москвы.
